Звездный час майора Кузнецова

Так начался этот странный поединок пехоты с авиацией. Скажи кто-нибудь Кузнецову еще месяц назад, что так придется воевать, ответил бы: «Наши прикроют с воздуха». И теперь поразительно и страшно было видеть полную безнаказанность действий вражеских самолетов, спокойно гулявших над дорогами. Однажды, кусая губы от собственной беспомощности, Кузнецов наблюдал из кустов, как забавлялся фашистский летчик: гонялся в поле за обезумевшей коровой.

«Где наши самолеты? — недоумевал он. — Видел же, сам видел сотни их в небе на парадах, на учениях...»

В тот час ни один человек в соединениях, шедших к фронту, чтобы преградить фашистской армаде путь на восток, не мог бы ответить на этот вопрос. Никто не знал, что внезапный бомбовый удар, нанесенный вражеской авиацией в ночь на 22 июня, лишил нас превосходства или хотя бы равенства в воздухе, что 1200 самолетов остались пригвожденными к земле в ангарах, на взлетных площадках, были сбиты в неравных боях. Но если бы и узнали, все равно не потеряли бы веры в наше могущество, в неизбежность возмездия, в то, что придет время, полетят эскадрильи краснозвездных машин над дорогами немецкого отступления.

Полк шел всю ночь, сделав лишь один полуторачасовой привал. Утром, когда солнце выплеснулось на леса, роты, замаскировав кухни, пушки, повозки, залегли в тенистых оврагах, неподалеку от речки, зажатой сырыми луговинами. Бойцы спали в траве, размотав портянки, выставив на ветер белые, изъеденные потом ступни.

В сопровождении адъютанта Кузнецов обошел этот разбросанный бивуак, постоял на опушке, с беспокойством поглядел на кружившую в небе «раму». В лесу стоял терпкий запах казармы, смешанный с ароматом сена. Внезапно из соседнего перелеска выпорхнула красная ракета, описав дугу, протянула дымный хвост в сторону оврагов. Это было так неожиданно, что Кузнецов какое-то мгновение удивленно смотрел, как растворяется в синеве растрепанный дымок. «Рама» тотчас свалилась набок, прошла низко над лесом, над сырой луговиной у речки, снова ушла в вышину и принялась ходить по кругу, как коршун, высматривавший добычу.

— Увести бы полк, а, товарищ майор, — сказал адъютант. — Ведь налетят.

Кузнецов посмотрел на него, словно взвешивая слова, и покачал головой.

— Если двинемся, эта «рама» от нас не отстанет, точно засечет. А пока, видишь, ищет.

Он вызвал комбата, приказал ему тихо поднять роту, прочесать соседний перелесок и заодно создать видимость, что именно там остановилась часть: ломать ветки, разжигать костры и, если налетят самолеты, обстреливать их.

Тройка вражеских «юнкерсов», прилетевших вскоре, бомбила перелесок в течение получаса. Четверо убитых и одиннадцать раненых — таков был счет этой «игры в прятки». Страшный счет и все же минимальный.

И снова, как в прошлый раз, не удалось поймать диверсанта. Бойцы обнаружили на сырой тропе след мотоцикла с коляской и две пустые гильзы от ракет. Враги рассчитывали точно: навести на след и тут же скрыться, чтобы шкодить в другом месте, прикрываясь документами и формой советских бойцов и командиров. В последнем Кузнецов не сомневался, потому что в противном случае диверсанты не рисковали бы появляться на мотоцикле вблизи расположения воинских частей. Он приказал усилить боевое охранение и организовать наблюдение секретами, выдвинутыми далеко в стороны, на возвышенности, откуда просматривались подходы.

— Чтоб охрана была, как на границе, — говорил он. — Чтоб зверь не прошел незамеченным, не то что человек.

Уже к вечеру в штаб был доставлен неизвестный пехотный капитан. С дотошностью, к какой привык на границе, Кузнецов проверил документы и не нашел ничего подозрительного. Капитан утверждал, что ищет артиллерийский полк, чтобы передать его командиру специальное распоряжение командующего. Это не настораживало: кто знал, сколько и каких резервных частей двигалось к фронту?

Капитан был низкорослый, чернявый, с испуганными раскосыми глазами. Держался он подчеркнуто сдержанно и то и дело с настороженностью поглядывал на зеленые пограничные фуражки допрашивавших его командиров.

— Арестовать! — приказал Кузнецов, не столько из уверенности, что это необходимо, сколько из смутных предчувствий, охвативших его.

— Вы будете отвечать! — закричал капитан, выхватывая из сумки пакет с сургучными печатями. — Вы не имеете права меня задерживать!

Кузнецов взял у него пакет, посмотрел надпись «Совершенно секретно» и повторил:

— Арестовать!

Он посмотрел вслед красноармейцу с винтовкой на ремне, спокойно уводившему капитана по просеке, и все не мог отделаться от непонятного смутного беспокойства. Было такое ощущение, словно он что-то упустил, не доделал, а что именно, не мог вспомнить. И вдруг в прогалине неба Кузнецов увидел стремительно приближавшуюся точку. И тревога, бродившая в нем, сразу обрела форму. Самолеты! Через мгновение из дымки появилось еще семь самолетов, других, не похожих на первый.

Первым был наш «ястребок». Он промчался быстро, оглушив притихший лес ревом мотора, потом круто взмыл вверх, лихо перевернулся и пошел навстречу той семерке, летевшей неровной стаей.