Звездный легион смерти. Пленных не брать!

Александр Смоллетт сидел внутри своего робота и от нечего делать размышлял о поведении Вэнса. Вспоминая разговор с Сергеем, который проходил еще на Земле, он понимал, что ничего странного тут нет. И требование Вэнса разбить и развести их пару с Савенковым, и его позиция чуть сзади всех – все это было логично. И что их расстрел в спину двух отморозков, хотя и был понят и оправдан, все равно лег черным пятном на их репутацию. Но все равно – голова говорила одно, а сердце жгла обида. Какая-то детская и наивная, но все равно обида. Они же все сделали правильно! В голову пришла пословица, которую он услышал как-то на Земле: «Ни одно доброе дело не остается безнаказанным». Тогда он никак не мог понять, какой смысл они вкладывали в это изречение. Теперь он понял его и поразился его точности, законченности и лаконичности. Похожие изречения он слышал и во Внутренней Сфере, но это ему показалось наиболее точным.

Сэм сидела, свесив ноги из открытого люка кокпита своего нового робота – «Грифа», и смотрела, как около ног робота копошатся техники. Что они делают, она примерно понимала и смотрела с интересом. Ее робот стоял на коленях за какой-то скалой, прикрытый несколькими слоями разного покрытия. Первой была маскировочная сеть, накрывавшая не только машину, но еще и изрядную площадь вокруг нее, позволяя техникам работать, не опасаясь засветиться для наблюдателей с орбиты. Второй – многослойная теплоизолирующая накидка. Она позволяла теоретически провести запуск реактора незаметно для сенсоров других роботов и истребителей. Тепловые и радиационные выбросы на какое-то время поглощались и отражались, но ценой этого становился рост температуры внутри самого робота. Несколько минут сидения под этой накидкой приводили к перегреву и автоматическому отключению, и тут важно поймать нужный момент для запуска реактора и выхода из-под накидки. Роль третьего слоя выполняла тщательно заземленная металлическая сетка. Они гасила почти все электромагнитное излучение шагающей машины. А также излучение, идущее снаружи.

Минусом такого «бутерброда» стала полная оторванность робота от окружающего мира. Ни один сенсор не работал. Что-то можно было понять по данным с сейсмических датчиков, но на «Грифе» они отсутствовали. Эти датчики считались дополнительным оборудованием, и устанавливать их или нет – решал пилот. Поэтому единственным каналом связи оставалась проводная связь, а единственным средством слежения за окружающей обстановкой – выносная видеокамера, прикрепленная где-то на скале и соединенная с роботом тонким кабелем. Заряда аккумуляторов хватало для нормальной работы одного экрана, но толку от этого – чуть. Экран показывал ночь. Ни инфракрасного, ни ультрафиолетового режима камера не имела. Вторым минусом такой маскировки стала сложность выхода из-под нее. Когда на машине накручено столько всего, есть риск (и не малый!) намотать на себя что-нибудь и превратиться в отличную мишень – слепую и неподвижную. А снять с робота ту же маскировочную сеть, если она зацепится за что-то, очень сложно. На освобождение уйдет драгоценное время. А может, и невозможно, тогда грозный шагающий механизм будет напоминать здоровый кусок камня, который непонятно зачем оторвался от материнской скалы и бегает по окрестностям. Про прочее даже не хотелось думать. Если маскировочная сеть почти не мешала работе сенсоров, а просто болталась под ногами, мешая ходить, то тепловая накидка или металлическая сеть заглушала некоторые сенсоры «насмерть». Воевать без радара или тепловизора можно, но очень сложно и неприятно. Поэтому всю эту маскировку снимать должны были несколько техников. И Сэм внимательно смотрела, как они проверяли тяги и пиропатроны, которые должны сдернуть все эти покрывала.

Сфера Цивилизации. Малая Заимка. Рифейские горы. – Орбита планеты.

Июнь 3019 года. Время «Ч» минус один час

Итиро Судзуки усталым движением поднял руки и помассировал глаза. Почти двое суток без сна давали о себе знать. Все это время он показывал пример силы духа нихондзина, был неизменно улыбчив и бодр. Но сейчас, когда вокруг не видно ни одного гайдзина, он мог на несколько секунд побыть самим собой. А он очень устал. И это – не физическая усталость. Ее он научился преодолевать еще в детстве. Когда у тебя дед – один из наиболее уважаемых мастеров дзю-дзюцу, то и от его потомков ожидают многого. И с самого рождения его упорно готовили к тому, чтобы он не стал просто тенью своего великого предка, а тем, кто превзойдет его мастерство и тем самым поднимет уважение к своему роду на еще одну ступень. Однако он сумел отстоять свое право на свободу и после школы устроился в университет. Как ни странно, дед его поддержал и прикрыл от излишне резких порывов родственников. Итиро старался учиться и работать так, чтобы дед им гордился. И дед гордился и ставил его в пример и своим родственникам, и своим многочисленным ученикам.