Звездный меч

Сквозь растительность видна бледная, как саван, кожа. Глаза, позабывшие солнечный свет, — голубые искристые льдинки в мертвенном свете люминофорной панели, Я невольно ёжусь от суеверного восхищения. Ну, прямо вылитый дядька его, Джимми. Настоящий Стюарт! Этот — уйдёт. Этого вусмерть достала незавидная участь, уготованная ему враждующими кланами. Меня бы на его месте — аналогично. Козэл-видбувайло, хорошенькая роль принцу досталась! Где-то там играют, а он — сиди тут, изнывай от чёрной тоски, майся в темнице... Что гнусней всего на свете — лишённый возможности предъявить счёт!

— Ежели что, оно, конечно, знамо дело, ох-хо, — вздыхает Биг Босс.

— Ну что ж, займёмся ниндзялогией, — киваю и я. — Мне, братцы, сон снился, да не простой сон, а сон в ногу. Бывают в руку, а этот — в ногу. Вот только бы импульсный слоган какой-никакой надыбать или нищак, хоть завалящий...

— Нищак это что есть? — жадно любопытствует профессиональный бандюга Жжихло.

— Это на моём родном наречии зовётся любой лучемёт, относящийся к классу эндеров, — отвечаю. — Производное слова «зныщуваты», то есть «окончательно уничтожать».

— Чёткая погремуха, мне по нутру, — лыбится наш новый кореш-уголовник под неодобрительное покачивание головы моего капитана-пацифиста.

— Из спецкамеры выберемся, будет вам эндер, друг мой, — обещает принц, ещё один наш новый кореш.

И мы принимаемся изобретать очередной план, осуществление которого позволит, в частности, моим пальцам обхватить рукоять нищака. Мы всего лишь час как покорешились с экскалибурцами, человеком и роальдом, а уже понимаем друг друга с полуслова!

Вот, что значит настоящая мужская солидарность. Плюс «товарищество по несчастью». Бутылку, которую опытный зэк Жжихло ухитрился протащить даже в спецкамеру, мы уже коллективно прикончили. Пару глотков не пожалев на дезинфекцию, ясный пень, моей пострадавшей от ударных репрессий макушки. Бутылка на четверых — это, конечно, несерьёзно, но если четверо закорешившихся мужиков ещё и оросят новорожденную дружбу выпивкой доброй, то это — судьба.

— Милорд Йонссон — наш Клинок, — серьёзно говорит Принц. Застенки революции, похоже, напрочь отбили у него чувство юмора — как почки. — Сэр Убойко и сэр Шщайзз — половины Гарды, а я сойду за Рукоять.

— Земеля, — растроганно говорит бывший подданный Джона Карла-старшего, казнённого папы нашего сотоварища по камере Джона Карла-джуниора, — слышь, кабы короля избирали, понял, я б за тебя мазу тянул. Веришь, да?!

— Верю. Но король, милый друг, это не должность. Это состояние души. Я так думаю, — отвечает на полном серьёзе Наследник Престола, всеми фибрами души ненавидящий власть и деньги.

По-моему, о таком короле любое королевство может только мечтать.

Лично я бы за него тоже «мазу потянул», ясный лень.

...Тон, коим особа королевской крови изрекает требование, убийственно-ледяной.

— Требую немедленного прибытия старшего смены.

Браьо, Джо! Только таким тоном и положено истинным Принцам разговаривать со всякими там смердами и плебеями.

— Ха! Будет комиссар сюда таскаться! — ухмыляется на экране морда сержанта-вертухая, призванного настойчивыми воплями Жжихло. Стражник, маячащий за спиной сержанта, вторит противным фальцетом: — Хи-хи-хи!

— Будет, — Джонни уверенно кивает, — прибежит как угорелый. Поди скажи ему, что через... — принц на мгновение замолкает, словно прикидывая окончательный срок, и продолжает: — ... три стандартные минуты семнадцать секунд заключённые Специальной Камеры номер Четыре уйдут в побег. У тебя в аккурат, пёс, осталось времени позвать главаря, а у него — прибежать. И поторопитесь, а то не успеете.

— У спецузника мозги-и расжижились... — протягивает сержант беззлобно, удивлённо как-то даже. По-ихнему это означает, что «крыша съехала».

— Время пошло, — отрубает принц и отходит от люка, с виду просто металлопластового, но «способного пережить взрыв сверхновой», по словам Джо. Да-а, угораздило нас запроториться в тюрягу, всем тюрягам тюрягу!

А с виду не скажешь. Стены красно-кирпичные, грязные, пол серо-цементный, голый и холодный, нары двухэтажные типовые, постельное бельё самое простецкое, стол к полу принайтовлен, табуретки без спинок, экран спецкоммуникатора у люка, панели освещения на потолке, «толчок» с умывальником за полупрозрачной ширмочкой в углу, автономный игровой компут в противоположном. Запах типично тюремный, отвратный. Всё.

Я бы в такой дыре, даже будь она обыкновенной камерой, сдох от удушья суток через трое. Или выбрался бы из неё вон. Каким угодно способом. Даже в одиночку. Избранный нами (одиннадцатый, по счёту, план!) способ рассчитан па четверых, но я бы придумал и для одного — хочешь жить, умей вертеться. Древняя земная поговорка. Джонни повезло, он не клаустрофоб. И умеет ждать, ясный пень. Долго ждать. Похоже, дождался.

— Шууйя, а вдруг он не шутит?.. — Хихикавший стражник умнее сержанта, а может, чуть более осторожен. — Он ведь никогда не откалывал ничего...

— Ладно, Щщипаак, беги, — кивает сержант. Экран гаснет. Мы переглядываемся.

Клюнули.