Звёздный огонь

Память была пуста, как лист пергамента, с которого кто-то стер все буквы до последней: вот они поднимаются на борт, где кипит схватка, а вот всё уже закончилось. «Невеста ветра» вновь распорядилась его разумом и телом по своему усмотрению, ненадолго превратила его в тупое и безмозглое орудие… но зачем?

— Что случилось? Ты ранен?

Хаген с трудом поднял голову: рядом стоял Сандер. Пересмешник оглядел себя — в таком состоянии он вполне мог не почувствовать боли от ранения, — но тут же понял, что вся кровь на его одежде чужая.

— Нет… всё в порядке… а где Умберто?

Сандер неопределенно махнул рукой и убежал. Оглядевшись, Хаген увидел помощника капитана: тот склонился над раненым матросом и о чем-то его взволнованно спрашивал. Сам он, судя по всему, не пострадал.

«Что ты со мной сделала, „Невеста“?»

Она, конечно же, промолчала, но в голове у пересмешника немного прояснилось. Он медленно поднялся с колен, и как раз в этот миг над палубой раскатился голос Крейна:

— Умберто, Хаген! Быстро ко мне!

«У нас есть шанс посмотреть на капитана в гневе», — вспомнились слова, сказанные не так давно. Что ж, судя по тону, Умберто не ошибся: Крейн разобрался с врагом, а теперь намерен выяснить отношения с подчиненными. Пересмешник нехотя повернулся…

— Хаген? — Кристобаль Крейн смотрел на него, словно на привидение, и ярость исчезала с капитанского лица, как исчезает рисунок на песке. Взамен появилось иное выражение, и было весьма непривычно видеть феникса растерянным. — О-о, проклятье… так ты, выходит, его знал…

Пересмешнику очень хотелось спросить, о ком говорит магус, или хотя бы попросить зеркало. Он мог лишь гадать, чье лицо сейчас видит Крейн, и отчего-то это испугало его больше, чем всё, случившееся за прошедшие ночь и утро.

Капитан не стал дожидаться ответа.

— Ладно, пустое… Умберто! Я некоторое время буду занят, так что тебе придется меня подменить. Эсме осталась в порту, поэтому проследи за ранеными, пока мы не вернемся.

Моряк кивнул.

— Хаген, жду тебя в каюте… только захвати ведро воды!

Пересмешник ошеломленно кивнул и отправился за ведром. Перемены настроения были обычным делом для Крейна, и всё-таки на этот раз что-то пошло не так: Хаген словно чувствовал на себе пристальный взгляд капитана, хотя того давно уже не было на палубе. «Что ж… думаю, скоро я всё узнаю…»

Ловя на себе удивленные взгляды матросов, он отправился в большую каюту.

— …без сомнения, очень удивлен нашей встрече.

Хаген отступил в угол, осторожно поставил на пол полное ведро, гадая, зачем оно понадобилось Крейну. Кроме пересмешника и капитана в каюте было ещё два человека: щуплый светловолосый парнишка, чьи глаза от страха вот-вот должны были вылезти из орбит, и темноволосый молодой мужчина — тот самый, с кем сражался Крейн.

— А уж я как удивлен, ты и представить себе не можешь, — сказал он в ответ на последние слова капитана и положил на стол руки — запястья были связаны так крепко, что Хаген сразу же понял свою ошибку. Это был не человек, а магус.

На губах пленника играла довольная полуулыбка, во взгляде не было ни капли страха — он словно не осознавал, что произошло. Хаген исподволь разглядывал незнакомца, всё больше убеждаясь в том, что эти надменные и красивые черты ему уже доводилось видеть раньше. Фамильное сходство было очень сильным: определенно, Крейн захватил в плен кого-то из Орлиного семейства — Аквила.

Пересмешник опасливо придвинулся к двери: орлы были сильнейшими из небесных детей, и вряд ли Аквилу в самом расцвете сил могла удержать какая-то веревка. Но орел не делал попыток освободиться, он как будто наслаждался встречей с Крейном и не сводил с капитана пристального взгляда. Чуть успокоившись, Хаген разглядел бледность пленника и испарину, выступившую у него на лбу; должно быть, незнакомец был ранен и потерял много сил — оттого и не представлял никакой опасности. Тем не менее, он, связанный и беспомощный, вел себя с Крейном очень нагло.

— Удивительное стечение обстоятельств, — сказал капитан нарочито небрежным тоном, словно они двое беседовали в одном из залов Яшмового дворца. — Наместник Его Величества, можно сказать — императорская рука… и вдруг очутился здесь, на Окраине?

Аквила рассмеялся.

— Ты не хуже меня знаешь, что должность императорского наместника в Тейравене — не более чем почетная ссылка. Я с ума сходил в этом городишке, я бы душу продал, чтобы только вырваться оттуда…

— И нашелся покупатель? Я даже знаю, кто.

— Да… — бывший наместник прищурился, словно сытый кот. — Его Величество предложил хорошую цену.

Хаген слушал этот странный разговор очень внимательно, но в тот момент, когда зашла речь о Капитане-Императоре, вдруг вспомнил о Ризель. Венценосный затворник передает приказы через свою дочь — выходит, этот высокомерный Аквила с нею встречался. Должно быть, совсем недавно. Пересмешник опустил голову; его снедала зависть. «Я так давно её не видел…»

На лице Крейна впервые появилось подобие улыбки.

— Что ж, ничего другого от Его Величества я и не ждал. Но ты упустил возможность получить свою награду, Эйдел.