Звездный Скиталец

* * *

Название второго спутника Марса - Деймос - по-гречески означало «ужас». Ничего такого ужасного в этой планетке не было. Карантинная станция и закрытый космодром для кораблей, вернувшихся из Дальнего Космоса, - вот все, что на ней располагалось. После полного карантина звездолеты обычно отбуксировались на Фобос, спутник побольше, название которого переводилось как «страх». Там велись ремонтные и заправочные работы и корабли оставались до следующего рейса, поджидая свои экипажи, проводившие отпуска на Земле. Обслуживающий персонал на обоих спутниках был невелик, проживал постоянно на Марсе, а к месту службы отправлялся только на время дежурства. Исключение составляли работники карантинной службы, которые перед тем, как покинуть станцию, сами вынуждены были проходить жесткий карантин. Их вахта продолжалась около полугода. Работа на быстро вращавшемся спутнике считалась монотонной и утомительной.

Появление на Деймосе трофейного корабля севиров внесло оживление в размеренную жизнь космопорта. Полученные в бою пробоины придавали неприятельскому крейсеру особенно зловещий вид, а захватившие его десантники расхаживали по станции гордо и независимо, чувствуя себя героями в глазах медперсонала и в первую очередь прекрасной его половины.

По правде говоря, крейсер, оставленный без присмотра на запасном причале, казался грудой металлолома, попавшей сюда по ошибке. Человек, хоть немного разбиравшийся в технике, с первого взгляда мог определить: это корыто больше не полетит. О ремонте не могло быть и речи. Впрочем, корабль нужен был для другого. Ждали специалистов с Земли - они осмотрят трофей, выявят уязвимые места, чтобы в дальнейшем наносить удары без промаха, точно в цель. Это позволит уменьшить собственные потери и быстрее покончить с Серебряной Эскадрой. Хватит сражаться вслепую! Пора положить конец этой войне!…

* * *

Гельм дважды пролетел над космопортом, выбирая место посадки. Он искал среди множества кораблей характерные очертания крейсера. Кровь пульсировала в висках. Нервное напряжение достигло предела… Но вот внизу мелькнул серебристый контур, и автопилот, получив приказ, резко пошел на снижение.

…О чем думал Гельм, стоя перед входным люком и не решаясь его открыть? О том, что один человек не справится с кораблем, в экипаже которого было двадцать семь астронавтов? Или о том, что корпус пробит во многих местах и теперь внутри вакуум, а запасы кислорода в скафандре почти на исходе? А может, о том, что два двигателя неисправны, а на запасном далеко не уйти? По уставу, корабль, который нельзя спасти, должен быть взорван, чтобы не достаться противнику. Капитан крейсера нарушил устав. Не успел? Или не сработала автоматика? Скорее всего последнее. А это значит, что корабль может взорваться в любую минуту, - стоит только дотронуться до пульта управления. И тогда - прощай, Деймос! Спутник разнесет в клочья… А земляне даже не подозревают, какую бомбу притащили с собой…

«Зачем ты здесь, Гельм? Ведь знал обо всем этом, не мог не знать! Только лгал самому себе, чтобы не было так страшно. А теперь отступать некуда. Поздно теперь отступать…»

Он шагнул на платформу подъемника, повернул до отказа рычаг - и через тридцать секунд оказался в темном чреве мертвого корабля. Ярко вспыхнул фонарь на шлеме скафандра, освещая длинный пустой коридор. Гельм медленно двинулся к командному отсеку, расположенному, как он знал, в носовой части. Мозг автоматически фиксировал размеры повреждений: энергии нет, аварийные системы отключены, задраенные отсеки придется открывать вручную. В машинное отделение лучше не заглядывать - там радиация. Главное - это добраться до пульта, отключить блок самоуничтожения. Все остальное - потом. Потом, если, конечно, придется, он выяснит, есть ли на складе запасы воздуха, воды и пищи; осталось ли топливо для последнего двигателя; работает ли система навигации. Потом он решит, как ему поступить… А пока нужно обезвредить эту гигантскую мину, и чем быстрее, тем лучше.

Наконец Гельм оказался перед дверью в отсек управления и с трепетом переступил порог… Рубка имела такой вид, словно в ней взорвалась шаровая молния. От экранов и пульта остались одни осколки, лужицы оплавленного металла, да кое-где еще торчали обугленные провода. У Гельма подкосились ноги. Его «единственный шанс» рассыпался, как карточный домик. Никуда он теперь не улетит. Экипаж на прощание сыграл забавную шутку - уничтожил память и мозг корабля, центр управления всеми его системами, и мощный крейсер превратился в пустую консервную банку, которую можно было уже не взрывать. Все-таки он выполнил Устав Эскадры, этот неизвестный капитан, хотя едва ли ему удастся избежать трибунала после возвращения на Севир. Сбежав с «поля битвы» на спасательном шлюпе, он нарушил главную заповедь Звездных Волков - никогда не отступать…