Звездочёт из Нустерна и таинственный перстень

– Верно, – тихо отозвался Бальтазар и тут же воскликнул: – Верно! Клянусь пером и чернилами! С трещиной! Так ты полагаешь, что это и есть «любовный талисман»?

– Во всяком случае, очень похоже.

– Перстень, упоминаемый в пророчестве вещуньи Филистены… И этот перстень обронил Самюэль Карабус… Кстати, чуть не забыл: я узнал от Тома Глины, что Карабус был в городе еще позавчера вечером, перед заходом солнца. Понимаешь, что это значит?

Себастьян подумал и сказал:

– Это значит, что он никак не мог встретиться с Пардозой в Традоссе.

– Правильно. Но любопытно, при каких обстоятельствах его видел Том.

– При каких же?

Архивариус наклонился к Себастьяну и тихим голосом произнес:

– Самюэль Карабус спрашивал дорогу к дому профессора Инсекториуса.

– Но ведь он не был знаком с Артуром!

– И тем не менее, направился к нему и… пропал по дороге, – проговорил Бальтазар.

– Слушай! – Себастьян нервно заерзал в кресле. – Ведь в то же самое время к ним в сад, как рассказывала Эмилия, забрался вор…

– Которого не нашли!

– Да, которого не нашли.

– Значит, ты полагаешь, что это был Карабус? – скорее не спрашивал, а утверждал архивариус. – Перелезая через забор, он мог обронить перстень. Но куда же он делся потом?

– Действительно, куда? Как мог исчезнуть взрослый человек за несколько секунд? Тем более, что и укрыться-то там негде.

Архивариус провел рукой по лицу, словно отгоняя дурные мысли.

– Полный кавардак! Перстень в старинной рукописи – и перстень, найденный у забора… Может, это все-таки разные перстни? Иначе получается что-то несуразное.

– Может и разные, – отозвался Себастьян, – тем более что таких перстней в нашем городе уже два.

– Как два? – вскричал архивариус.

Звездочет удивленно посмотрел на друга.

– Разве я тебе не говорил?

– Чего не говорил?! – взорвался архивариус. – Себастьян, помилосердствуй! Решаются такие важные дела, а ты забываешь самое главное. Быстро рассказывай.

Себастьян выглядел растерянным.

– Странно. У меня в голове уже все перепуталось. Я сегодня видел перстень, как две капли воды похожий на тот, что нашел…

– Где? – вскрикнул архивариус. – У кого?

– У Леоноры, – тихо промолвил Себастьян. – На безымянном пальце правой руки.

– Там, где носят обручальное кольцо? Так что, она замужем?

– Не знаю, – простонал звездочет и обхватил руками голову. – Ума не приложу…

– Неужели точно такой же?

– Да.

– С восьмиконечной звездой?

– Да.

– С трещиной?

– С трещиной.

– Не может быть!

Себастьян откинулся на спинку кресла. Вид у него был утомленный, почти больной.

– Что все это значит, Бальтазар? – спросил он. – Что означают все эти загадки?

– Погоди стенать, друг мой. Перстень у тебя с собой?

Себастьян достал из кармана перстень. Архивариус повертел его перед глазами и пробормотал:

– Королевский сапфир, восьмиконечная звезда на синем фоне – символ всесветной власти. В твоем же гербе это просто небесный символ. Но позвольте! – вдруг встрепенулся он и схватил обрывок манускрипта. – Ты послушай, Себастьян! Где же это место? Вот, нашел. «Твой древний герб случайно совпадет с гербом супруга – символом небесным». Ты понимаешь?

– Я уже ничего не понимаю, – ответил звездочет.

– Ну, как же! Древний герб этой самой принцессы, согласно предсказанию, должен совпасть с гербом ее будущего супруга. Но ведь знак на этом перстне и твой фамильный знак совпадают. И звезда – это небесный символ.

– Бальтазар, да мало ли гербов с небесными символами! – возразил звездочет. – Солнце, полумесяц.

– Солнце, полумесяц, – проворчал архивариус. – Ты же видел на перстне у Леоноры восьмиконечную звезду. Постой, постой! Я совсем упустил из виду, что и Леонора интересовалась «Традосскими хрониками».

– Да, действительно, ты говорил об этом, – озабоченно промолвил Себастьян.

– Вот видишь! Ей знаком этот документ. Но что мы знаем о самой Леоноре? Племянница бургомистра, о которой никто никогда не слышал. А где и как она воспитывалась? Кто были ее родители? Дед, бабка?

Себастьян вскочил с кресла.

– Ты полагаешь, тут может быть какое-то родство с принцессой из Магонии?

Архивариус махнул рукой.

– Пустые гадания. Мы тычем пальцем в небо. А это еще что за бумажка? – вдруг спросил он и подобрал с пола сложенный листок.

Звездочет хлопнул себя по карману.

– Это же Леонора написала мне дату своего рождения для составления гороскопа. Выронил, должно быть, когда доставал перстень.

Архивариус тем временем развернул листок.

– Себастьян, – сдавленным голосом прохрипел он.

– Что такое?

– Посмотри сюда! – Бальтазар приложил записку Леоноры к обрывку вещей песни. – Глазам своим не верю. Один и тот же шрифт!

Звездочет долго переводил взгляд с одного листка на другой.

– Ты хочешь сказать, что Леонора и Филистена – одно и то же лицо?

– Да в своем ли ты уме, Себастьян? Конечно же, нет. Почерк другой, но шрифт, шрифт один и тот же! Ничего не понимаю. Твоя возлюбленная выводит буквы так, как это делали двести лет назад. – Архивариус задумался и тихо продолжил: – Или как это делали в Магонии…

Не услышав последних слов архивариуса, Себастьян простонал:

– Значит, Леоноре больше двухсот лет?! Какой ужас!