Звездолет с перебитым крылом

— По нему не скажешь, что он сильно перетрудился, — заметил отец.

— Мальчик работал в пространстве, — с тайной гордостью сказала мама. — Выполнял важную научную миссию, у него, возможно, терра-синдром…

— С двумя остолобами менял ядерный реактор на ветхом спутнике, — перебил отец. — С таким же успехом это могли сделать роботы…

— Все могут сделать роботы, — тут же возразила мама. — Но это не повод не делать ничего самому! Каждый человек должен уметь подмести пол, пожарить яичницу, сколотить скворечник, поменять реактор, в конце концов!

Отец не стал спорить, налил апельсинового сока, насыпал лед. Люблю быть дома. Отец строг и справедлив, мама взбалмошна и капризна, отец-физик изучает гравитацию, мама-музыкант изучает климат, иногда предсказывает, но это больше хобби — по щучьим пузырям, по дыму, по полету птиц. Оба оптимисты, как и я.

— Я слышал, что реактор-то как раз они и не поменяли, — отец отхлебнул сок, погрыз лед.

Оправдываться я не стал.

— Подумаешь… Да, ребятам не повезло, промазали чуть-чуть, — возразила мама. — В другой раз повезет, так ведь, Максик?

Я уверенно кивнул.

— Ты поощряешь в нем авантюризм и остолобство, — кажется, отец начал нервничать. — Вместо того чтобы заняться делом, он вместе с такими же дураками мотается по пространству!

— Ребенок ищет себя, — парировала мама. — Это естественно для его возраста.

— Для его возраста естественно быть хоть чуточку ответственнее…

— Хочу стать пилотом внесистемного рейдера, — сказал я.

Отец поперхнулся соком. Мама хихикнула.

— А что, это хорошая идея, — согласилась она. — Расширишь кругозор, увидишь мир.

— Ему нужно думать о будущем…

— Совершенно верно! Мальчику надо отдохнуть и подумать о будущем, — повторила мама. — Он сейчас на распутье, он выбирает профессию, он в метаниях…

— Мне кажется, Ярослав и Лютер оказывают на него… слишком сильное влияние, — сказал отец негромко.

— Ярик и Лютик — хорошие мальчики, — вступилась мама. — Да, у них не получилось заняться чем-то нормальным, но не всем же быть учителями и физиками? Кто-то и на космолетах должен летать…

— Летает зяблик, — вставил я. — Мы ходим.

— Вот видишь, — вздохнул отец. — Проблемы налицо.

— Ничего страшного, ребенок хочет быть оригинальным, это возраст…

— Мы хотим подарить тебе вертолет.

Отец, кажется, начал уставать от беседы.

— Допуск у тебя есть, человек ты взрослый, самостоятельный, к тому же ты теперь… — отец выдержал саркастическую паузу. — Звездоплаватель.

— Тук-тук, — мама постучала по столу. — Пойдемте смотреть вертолет.

Пошли смотреть. Вертолет стоял на лужайке за бассейном.

Вертолет, я сделал вид, что обрадовался. Я хотел ховер, но вертолет — это справедливо, на ховер у меня допуска нет. Вертолет «Тунгус», два винта, запас хода полторы тысячи километров, четыре человека на борту, тоска, уныние, разочарование. Чтобы рвануть на Байкал, нужно брать с собой три запасных энергокомплекта и три раза садиться, чтобы их поменять. И почти восемь часов трястись — паршивые компенсаторы. На ховере до Байкала можно моргнуть за тридцать минут, а если прыжком, то и быстрее.

И выглядит… Ну, не ховер.

— Спасибо! — обрадовался я. — Отправлюсь в эту… Новую Землю. Буду копать там эту… яму…

— Неплохо, — сказал отец. — Лучший отдых — отдых с пользой. Это, конечно, не яма, там закладывается фундамент четвертой станции…

— Мальчик летал в космос, — перебила мама. — А ты его на Новую Землю!

— Летает цапля, — поправил я. — Мы преодолеваем пространство.

— Пусть тогда сам выбирает, — махнул рукой отец. — На планете есть чем заняться даже таким верхолетам, как наш сын.

Я откинул фонарь вертолета и забрался в кресло.

— На обед будет запеканка, — мама помахала рукой. — С грибами и зеленью. Прошу не задерживаться!

Я пристегнулся. Мама отправилась домой готовить запеканку. Отец был мудр, он сказал утвердительно:

— К обеду ты, разумеется, не вернешься?

— Да это… Мы договорились…

Отец промолчал.

— Мы собрались на пару недель в Инстербург, — признался я. — Лютер там прошлым летом отдыхал… То есть не отдыхал, там раскопки…

— Раскопки… — вздохнул отец.

— Да, там теперь заповедник и ведутся раскопки. Ты же знаешь, там был укрепрайон, а теперь лес…

Отец посмотрел на меня все-таки с сожалением.

— Да там давно все разминировано, — успокоил я. — Почву на метр сняли, потом леса высадили, реки…

— А что же вы тогда раскапываете? — поинтересовался отец.

— Так там культурному слою три тысячи лет, копать не перекопать…

— Езжай в Новгород, — перебил отец. — Там тоже культурный слой. К тому же нашли новые берестяные грамоты, целый пласт, требуются специалисты для чтения и каталогизации.

— Берестяные грамоты… — протянул я.

Сразу представил — сижу я в яме, заваленный берестяными грамотами по горло, читаю, разглаживаю молекулярным утюгом, сканирую… Тоска.

— В пистолетики хочется поиграться, — с разочарованием сказал отец.

— Почему сразу в пистолетики? Это важно для науки. В конце концов о последней Войне мы тоже мало что знаем… А это, между прочим, важнейшее событие в истории, а его боятся трогать, а может, я историком хочу стать…