Звездоплаватели (авторский сборник)

Но и иной мир чрезвычайно привлекал меня. Вместе с огорчением из-за того, что мне никто не поверил бы, даже сумей я рассказать о нем, меня охватывало и чувство гордости: ведь только я один владел недоступным другим знанием. Вот и теперь я тотчас же увидел в траве несколько вытянутых фигур: плоские туманные многоугольники, колеблясь, двигались в разных направлениях. Еще в раннем детстве я назвал их "пластунами" — вероятно, из-за того, что они всегда распластывались по поверхности земли исчезающе тонким слоем. Тех же, кто обитал в воздухе, я назвал "летунами", и в дальнейшем изложении стану использовать эти детские ненаучные имена. Тела пластунов окрашены в светло-серый цвет и обладают четко обозначенным контуром, формы которого имеют бесчисленные варианты. Но всех этих существ объединяет одна особенность — их тела пронизаны сверкающими линиями, имеющими для них, насколько я понял, жизненно важное значение. Линии образуют затейливые переплетения, сходясь в едином центре, а порой и в двух, и устремляясь к ограничивающему тело периметру. На всем протяжении они постоянно меняют цвет и яркость — от ослепительной в месте пересечения, до еле видимой у края. Эти светящиеся полосы строго индивидуальны — так же, как и форма тела, и приемы движения. При этом, если контур фигуры при движении практически не меняется, линии никогда не находятся в покое: они дрожат, мерцают, колеблются, а центры то сжимаются, то распухают.

По размерам пластуны тоже весьма разнообразны — от крошечных, не более комара, до гигантов, достигавших в длину не менее тридцати ярдов. Еще малышом я как-то увидел существо ярдов десяти в поперечнике: его вид так напугал меня, что я даже не рискнул проследить, куда оно отправилось. А однажды мне встретилось создание с широкими мощными линиями, сливавшимися в огромный — величиной с орлиное крыло — центр. Этот великан закрыл своим телом весь наш двор, и я, хотя и понимал, что не являюсь для него преградой, все же залез повыше и поджал ноги.

Живая материя или то, что когда-то было ею, не служит ползунам препятствием — они просто проходят сквозь него. При своем движении они никак не выделяют воду, продолжая скользить по ней, как будто под ними все та же земная твердь. Те предметы, которые пластуны расценивают как преграду, они преодолевают, перетекая их по поверхности, при этом совершенно не изменяя своих очертаний.

Наземные пластуны — не единственные неосязаемые существа: я уже упоминал так называемых летунов. Наблюдая их в воздухе, я поражался невероятной красотой этих созданий. В отличие от их наземных собратьев, плоские тела летунов словно бы излучают свет, а тончайшие многоцветные линии создают столь великолепные ажурные узоры, что по сравнению с ними самые прекрасные бабочки и птицы выглядят линялыми поделками неумехи-кустаря. Летуны не имеют привычных человеческому глазу крыльев — они перемещаются в воздухе частыми толчками, напоминая способом движения морских гребешков.

В то утро я направился к скошенному лугу, с которого недавно увезли высохшее сено. Там, на его ровной поверхности, я заметил двух сражавшихся пластунов. Подобное зрелище, хотя и нередкое между этими созданиями, всегда завораживало меня как некое подобие битвы гигантов. Чаще всего тот, кто ощущал себя более сильным, атаковал слабейшего, причем жертва не обязательно оказывалась мельче агрессора. Я застал тот момент в схватке, когда слабый пустился наутек; другой сразу же кинулся следом, а за ними — и я. Пластуны умеют очень быстро перемещаться, и от обычного человека эта парочка удрала бы в два счета, но я не собирался отставать. Вскоре преследователь догнал убегавшего, и сражение возобновилось. Они сшибались, отскакивали, хлестали друг друга углами многоугольников, и забавно было наблюдать, как к ушибленному месту стягивались светящиеся линии, заставляя пульсирующий центр посылать туда все новые порции колебаний. Борьба шла почти на равных, но снова тот, кто чувствовал себя более слабым, предпринял попытку скрыться. В мгновение ока противник чуть ли не в полете догнал его и подмял под себя: именно это, по-видимому, и являлось апофеозом сражения. Сквозь прозрачное тело победителя я увидел, как трепещут, постепенно тускнея, линии побежденного — и если бы все это сопровождалось еще и звуком, я наверняка расслышал бы удовлетворенное урчание существа, высасывавшего жизненные соки своей жертвы.

Через некоторое время ярко полыхавший победитель оставил незадачливого противника, и тот медленно пополз прочь, почти утратив свечение линий. Похоже, пластуны в этих сражениях отбирали друг у друга энергию, никогда не убивая того, кто оказывался побежденным.