Звезды большого футбола

К 1928 году Александр вырос и возмужал: широкоплечий — рост 177 сантиметров, вес под 80 килограммов. Чуть подтолкнет, противник от мяча на метр отскакивает. Но играть грубо не любил. Технику напоказ не выставлял, однако, когда требовалось, мог показать и здесь свое искусство.

У нас дома на Пресненском валу дневала и ночевала футбольная компания. Тут были Петр Артемьев, Петр Исаков, Валентин Прокофьев, Петр Попов и другие. Помню, объявили мы раз соревнование: поднять с земли лежащий неподвижно мяч одним движением голеностопного сустава и пронести его на ноге вперед. Бились все по очереди, но никто не смог выполнить условие. Александр подошел и сразу все это легко проделал. Мы удивились, а он посмеивался:

— Коли платить есть чем, технике подучу.

Замечательной была и его стабильность в игре. Всегда не только хорошо, но обязательно на пятерку. Его футбольную хитрость и смекалку отмечал тогдашний наставник сборной Михаил Степанович Козлов, говоря о нем так: «Не обведешь — не проведешь». Нервами он владел в совершенстве.

Казалось, никакие обстоятельства на поле не могут вывести его из себя, не заставят потерять рассудительность и логику. И все-таки однажды срыв произошел. Мы его назвали «стамбульским инцидентом».

Впервые мы встретились с турками в 1924 году. Снегом и пятиградусным морозом удивила их Москва. Одетые в белую, с красной полосой на груди, традиционную форму, они дрожали от холода на разминке перед игрой. Боюсь, им мало помогали теплые перчатки и пушистые шерстяные шарфы.

Не легче бывало и нам в ответных визитах под палящим солнцем, на жестких, как асфальт, турецких полях. Обожженные солнцем ниже засученных рукавов руки, духота, жгучая пища, разница во времени — и станет понятно, как нелегко нам было в Турции, куда мы приехали в сентябре 1932 года, когда и произошел «инцидент».

Первая встреча окончилась 2:2. Через три дня — вторая. Поле — настоящий казарменный плац, ни травинки. Жестко, шипы продавливают подошвы. Мяч из-за такого грунта непослушен и капризен: высоко прыгает от земли, а чуть посильней тронешь ногой — отскакивает на два-три метра.

Перед началом матча в раздевалку пришли премьер-министр Турции Исмет Иненю и советский посол Яков Захарович Суриц. Оба любезно пожелали успеха.

Игра началась ураганно. Турки бросились в атаку, оголили тылы. Я прорвался по флангу, передал в центр, и Михаил Бутусов на первой минуте открыл счет. Гром с ясного неба распалил турок, они всей командой ринулись на нас. Но уже в те годы надежна была наша защита: Александр Бабкин, Александр Старостин, Константин Фомин, Андрей Старостин, Федор Селин, Иван Привалов могли выстоять перед нападающими куда более сильными, чем турецкие. Однако поддержка зрителей — могучая сила. Борьба за инициативу привела к грубости. Страдать от этого в первую очередь начали форварды обеих сторон. Защитникам просто совмещать резкость с отбором мяча. Нашему брату-форварду такое не под силу. Перед нападающим альтернатива: либо грубить и потерять мяч, либо создать угрозу чужим воротам и забыть про обиду. Редко, очень редко кто из нас выбирает первое.

Не грубили советские форварды и тогда. Это не помешало левому турецкому защитнику Бурхану, здоровому, горячему парню, вместо борьбы за мяч откровенно пройтись бутсой по моей коленке. Попади он чуть ниже — не избежать бы мне костылей. К счастью, турецкие шипы вспороли бедро, а сустав уцелел. Пока врач оказывал помощь, на поле началась вендетта.

Судьей был москвич Владимир Лукьянович Васильев, в прошлом неплохой нападающий, один из организаторов стадиона на Девичьем поле в Хамовниках. Интеллигентный и принципиальный человек, Васильев пользовался в сборной команде большим уважением.

Арбитр пытался образумить наиболее горячих. Стараясь подчеркнуть свою объективность, он обрушил кару в первую очередь на своих. Сейчас, через тридцать пять лет, это мне кажется верным. Но тогда, возвратясь на поле на одной ноге, я менее всего был склонен к умиротворению.

А тут еще внезапно ударили Бутусова ниже живота.

— Судья! — вопит он, скорчившись от боли.

Владимир Лукьянович старается спасти матч.

— А ты не подставляй, — вдруг советует он Михаилу.

— Ах, так! — вспыхивает Селин. — Ребята, огонь! — и врезается вместе с мячом в главаря турок центрхавбека Нихата.

Дело принимает явно недопустимый оборот.

— Капитан, принимай меры! — кричит мне Андрей.

Я беру себя в руки, вижу волнение в ложе нашего посольства. Но цепная реакция мести делает свое дело. Александр Старостин около штрафной мощным умышленным толчком корпуса сбивает центрфорварда Зеки, и тот не менее пяти метров катится по земле.

Свисток. Бледный судья идет к Александру.

— С поля, — глухо возвещает Васильев.

— Не пойду, — хрипло отвечает брат.

Я бегу к месту происшествия, но раньше там оказывается Павел Пчеликов, сорвавшийся со скамейки запасных.

— Владимир Лукьяныч, не надо! Он случайно, случайно, — лихорадочно умоляет Павел. — Игру вдесятером проиграем...