Звёзды ещё горят

Стелла неуклюже поднялась. Она хмуро посмотрела на Марка, пригрозила, что утопит его в снежном океане, если он повторит нечто подобное, и помогла выбраться. Его лыжи почти утащили их снова в лесной кювет, но, вцепившись друг в друга, ребята устояли. От её дыхания его очки немного запотели, так близко они стояли.

– Рядом с тобой мир и правда перестает существовать, – совсем тихо, чтобы быть реальным, произнёс Марк. – Интересно, мои руки достаточно холодны, чтобы удержать снежинку вроде тебя?

– Этому вас на актëрском учат? Красиво говоришь.

Марк чуть улыбнулся, сузил глаза, и вдруг Стелла поняла, почему это выражение называли «лисьим прищуром». Хитрый блеск, от которого стоит держаться подальше, потому что, пока ты наивно веришь в свою победу над лисом, он уже утащил что-то очень важное для тебя.

– На самом деле Паша проел мне весь мозг своими стихами.

– Не знала, что он поэт.

– Романтики, – пожал он плечами, наконец отпуская её, и Стелла неловко замялась, осознав, что даже не задумалась первой вернуть благоразумное расстояние между ними. – Их мир звучит хореем и ямбом.

Стелла внимательно наблюдала за Марком: он вытряхивал из одежды снег, пытаясь устоять на скользких лыжах, неуверенно поднимал палки, накручивая ремешок на красную кисть. Это выглядело ужасно. В Стелле всё боролось против такой опасной беспечности.

– Возьми мои, – тихо произнесла она, стягивая варежки. – Это небезопасно.

– Твои ладони замёрзнут.

– Тут немного осталось, – соврала она. – Всё будет хорошо. Они мне велики, а тебе, скорее всего, будут в аккурат.

– Ты врëшь?

– Может, немного, – Стелла прищурилась и отвернулась до того, как Марк заметил бы на её лице что-то похожее на смущение. Ей захотелось сильно и больно ударить себя. – Быстрее двинем, быстрее доберёмся.

По пути им встретилось ещё несколько лыжников: пожилая пара, неспешно катившаяся по лыжне, негромко смеявшаяся из-за необычной истории с кузиной; мужчина в спортивной сине-белой униформе с отличительными знаками; семья со взрослыми детьми, покорившая очередную гору в пятьдесят метров и бурно обсуждавшая впечатления. На ребят никто не обращал внимания, как и они не особо замечали этих людей, их лица, суть их бесед, они появлялись в поле зрения, но в скором времени покидали память, и оставалось только смутное воспоминание о «ком-то вроде».

Стелла не бежала вперед – только размеренно отталкивалась лыжами и неспешно ехала. Их гонка закончилась на последней горке, а теперь ребята будто бы прогуливались. Но что-то ощущалось иначе, появилось в тишине навязчивое напряжение, которое не давало ей покоя. Привязавшаяся к Стелле вредная привычка жевать губу снова дала о себе знать.

Они проезжали мимо одной из наряженных ёлок, только эта была украшена ещё и игрушками разного цвета: зелёные, красные, жёлтые шары с блёстками, стеклянные белые «сосульки» качались на лёгком ветру. Высоко над ними ель венчала звезда, от которой куполом тянулись сверкающие канаты лампочек.

– Подождëшь пару минут? Хочу сделать фотографию.

Стелла кивнула, пряча замерзающие ладони в карманы пуховика и балансируя на лыжах без упора на палки. Марк же отъехал чуть подальше, к кромке леса, и достал телефон. Управлялся он с ним комично, учитывая пушистые белые варежки, которые ему совсем не шли. На его лице отразилось разочарованность.

– Стелла, одолжишь мне свой телефон? У моего зарядка села.

Она немного поворчала для вида, но передала ему свой телефон. Всего несколько щелчков, и Марк улыбкой показал, что они могут ехать дальше.

Ещё через некоторое время он затянул какую-то светскую беседу об университете и конце семестра. Сначала Стелле хотелось раздражённо оборвать эту попытку разбавить тишину, но потом наболевшая тема дала о себе знать: она не сдерживалась, когда жаловалась на все те долги, которые ей предстояло сдать к концу декабря, иначе её отчислят. Марк рассказал о том, что у них на кафедре ситуация не веселее, потому что на конец года выставили столько репетиций, постановок и конференций, что оставалось только уповать на распродажу где-нибудь на китайском сайте дополнительного времени в сутках.

– Но мне всё равно нравится место, которое я выбрал. Наверное, мне повезло угадать.

– А я всегда знала, что хочу помогать другим, – задумчиво ответила Стелла, когда их путь выкарабкался из лесной глуши на просторную снежную поляну с редкими группками ёлок. Растительный потолок поредел, и теперь над ними простиралась глубокая и далёкая бездна тёмно-синего небосвода. – Никогда не могу остаться равнодушной, когда кто-то страдает.

Она повернулась только потому, что ей почудилась упавшая звезда, но никакой звезды на небосводе не было – там вообще простиралось только пустое ничего, насыщающее белую реальность вокруг. Зато был Марк, и он не улыбался, не смеялся – просто смотрел. Этот взгляд как будто ей был знаком: так она всегда смотрела на небо, ища там покой и надежду. Откровенный, чувственный и будоражащий взгляд.