Звёзды ещё горят

Они негромко рассмеялись. Стелла покачала головой и продолжила предложение, на котором остановилась, пока телефон всё звонил, звонил… и не затих. Она знала, кто ей звонит, и не хотела с этим человеком разговаривать. Её мама всегда умела обставить всё так, что в конечном счёте виноватой выйдет именно Стелла: правда это или нет, никого не волновало. Раздражение от этих мыслей подпитывало запоздалое подростковое упрямство, когда она усиленно концентрировалась на тексте и игнорировала родительские звонки и сообщения.

В этот раз она не станет извиняться первой. Хватит! Её чувства тоже важны. Она устала их предавать ради семейного благополучия.

Телефон снова вздрогнул и задрожал. Ручка скользнула криво, и слово не получилось.

– Может, ответишь наконец? – с явным неудовольствием предложила Маша.

– Это спам, – это была ложь. – Позвонят и перестанут.

Но вибрация не прекращалась…

Стелла открыла глаза, чувствуя неприятную тяжесть на душе. Пришлось отключить вибрирующий на полу будильник, чтобы никого не разбудить. Во рту пересохло, в горле скребло, а всё тело ломило от усталости, словно она всю ночь бегала. Хотя почему «словно»? Так и было: она большую часть ночи провела на лыжах, бегала с Марком наперегонки и очень сильно замёрзла, любуясь сиянием. Но сейчас, под серым светом из занавешенного окна гостиной Маши, всё произошедшее и услышанное казалось выдумкой, чем-то далёким – взятым из другой жизни. Воспоминания были похожи больше на сон, чем на реальность. Но, в отличие от хрупкого сновидения, некоторые кадры так ярко всплывали в голове, что впору было решить, что она снова там – на поляне, с парнем, являющимся частью лесной сказки о заблудшем принце. Он потерялся и никогда не отыщет дорогу домой. Но, может, когда-нибудь упавшая звезда проведет его сквозь лесной лабиринт и укажет путь. Может, но Стелла не знала точно, ведь сама не была той звездой.

Зашелестела ткань постели. Тепло окутало её объятиями, дыхание перехватило, а мурашки настойчиво побежали по коже. Одно хрупкое воспоминание тихо подкрадывалось к сонливой Стелле, чтобы напомнить о конце сомнительного вечера. Она аккуратно перевернулась на другой бок, спиной к окну и замерла, невольно сжав уголок подушки.

Это была самая глупая её привычка, совсем не кстати выработанная её телом, сознанием, ею. Стелла молча смотрела на спящего Марка и не могла заставить себя разбудить его, сказать что-то, только смотрела и ни о чём больше не думала. Старалась не думать, но теперь, при свете позднего утра, обветренность кожи на щеках, залегшие в уголках глаз морщинки, искусанные губы и совершенно неопрятные каштановые волосы бросались в глаза так ярко, что невозможно было это не замечать. Детали возвращали Стеллу во вчерашний вечер, в их диалог, когда юноша раскрыл перед ней кусочек своей души, своего маленького кошмара жизни.

– Я могу как-то помочь? – Ей не было стыдно за сочувствие в голосе, за волнение во взгляде, но тяжесть, что ложится на плечи свидетелей, невыносима, потому что сделать они ничего не могут.

Марк покачал головой, пожал плечами и подъехал к ней. Он взял её руки в свои и осторожно вложил в них согретые им варежки.

– Ты уже сделала более чем достаточно.

– Но я… – Стелла не сказала то, что правда хотела. Слова не желали родиться в реальности.