Звёзды ещё горят

– Как думаешь, с чем связана мужская идиотская привычка сбривать свои красивые длинные волосы и превращать себя в невесть что? – Её слова отразились в дёргающейся брови Стеллы. Чтоб эту девчонку! – Кто-нибудь, завезите им чувство вкуса! Когда я увидела, что он сделал, чуть кровавыми слезами не залилась.

Вика судорожно вздохнула, нервно хихикнула, ноплотину уже прорвало, и остановиться она не смогла:

– Стелла, я скорблю по утраченным роскошным кудрям! Не скажу, что он мне разонравился, но я ощущаю странное душевное смятение.

– Поздравляю, ты познала катарсис.

– Красивое слово. Красивее, чем его нынешняя прическа, – и на лице запечатлилось снова то пугающе блаженное выражение. Стелла поморщилась.

За то время, которое они прожили вместе, Стелла кое-что да узнала о Вике. Её соседка училась на направлении дизайна одежды и интерьера и очень любила окружать себя красивыми, очаровательными вещами. Слово «эстетика» придумали лишь для того, чтобы описать её стиль жизни. Если Маша активно вела социальные сети и делала это спонтанно, непродуманно и всё равно за счёт своих средств набирала небольшую популярность, то Вика добивалась этого благодаря точно выверенному тематическому, цветовому решению: всё в её ленте было идеально подобрано друг к другу, в каждом пробеле, каждой форме изображения и его оттенке был смысл, у всего была причина: почему так, а не иначе. Даже их комната в обычное время года делилась на две части: скучная, серая часть Стеллы с парочкой плакатов и цепляющая, оригинальная – Вики. Неудивительно, что безвкусное решение партнёра так шокировало эстета в её душе, и ещё более понятно, почему она переживала кризис: на принятие факта, что человек, который тебе нравится, совершенно не обладал вкусом, уходило определённое время.

– Ты тоже выглядишь не очень.

– Ну спасибо, – фыркнула Стелла. – Я только после работы. Там нет времени на прихорашивание.

– Да я не об этом, – Вика взглянула на неё и неопределенно обвела её рукой. – Тебе говорили, что твои чувства ощущаются, даже если ты о них не говоришь? Вот я сейчас чувствую какую-то нервозную растерянность.

Стелла глубоко вдохнула, наслаждаясь, как ледяной, но не обжигающий воздух скользит по горлу, наполняет лёгкие и, кажется, будто очищает. Ветра почти не было, и день можно было назвать приятным. Декабрь немного можно было всё-таки назвать приятным. Эта мысль чаще проникала к ней в голову, ласково приглаживая шероховатости беспокойств и волнений. Усталость, правда, никуда не уходила, но после выходных её плечам стало чуточку легче, а дышать – немного проще.

– Ты была права, – негромко ответила Стелла. – Мне одиноко, и это меня пугает. Из-за этого чувства я не могу разобраться в том, что испытываю: где правда, а где лишь следствие этого душащего состояния? Чему стоит верить, а что стоит отсечь?

Короткое мгновение Вика ничего не говорила, сосредотачивая своё потрясение в кучу и возвращаясь из мира рефлексии в реальный. Можно было с интересом наблюдать за процессом фокусировки взгляда: рассеянность сменялась осознанием, концентрацией. Это почти отвлекло Стеллу от её переживаний: ничего она не могла поделать с внутренним исследователем, а на лицо соседки всегда было приятно смотреть из-за его круглых черт.

Вика защелкала пальцами, пытаясь припомнить слово:

– Вот знаешь, ты занимаешься этой, как она у вас называется? Ин..

– Интеллектуализацией?

– Да! Ты слишком много думаешь, раскручиваешь свои эмоции, пока те не перестают что-либо значить. Чувства превращаются в обычный мыслительный акт, а когда дело касается любви, – Вика аккуратно похлопала ладонью по груди, улыбаясь, блеск на её губах задорно мерцал, – тогда разум всё только усложнит. Если тебе с кем-то комфортно, если тебе нравится с ним проводить время, то не всё ли равно, откуда берут истоки психологические причины?

– Вообще порой это может закончится созависимыми отношениями, абьюзом и другими неприятными вещами.

– Вот видишь, опять за своё, – бурно рассмеялась Вика, отмахиваясь от её слов. – Многие знания равно многие печали, Стелла. Ты не сможешь контролировать жизнь, а пока пытаешься, жизнь хитро проходит мимо. Что потом?

А Стелла собиралась ответить, но подходящих слов не нашла, и Вика приняла это за свою победу: покачала головой, пальцем и многозначительно приподняла брови в цвет настоящей меди золотисто-розовых волос. Она так похожа была на Артёма, что грешным делом можно было решить, что они родственники, но Стелла знала наверняка, что у её коллеги не было никаких сестер. Артём был единственным, но излюбленным ребенком в семье, и как он умудрился избежать нарциссизма, остаётся только гадать.

– Так-то. Потом – сожаления, печали и оглядывание назад, а назад-то ничего не вернуть, – Вика резко поднялась, уверенно сжимая кулаки. – Поэтому я пойду и скажу ему, что причёска у него полный отстой, но мои чувства сильнее этого безвкусия!

– Не думаю, что надо так прямо выражать свои мысли.