Звезды и полосы навсегда! : фантастические произведения

А затем послышались крики. Безумное, высокое улюлюканье, от которого мурашки бежали по спине. Сержант рявкнул приказ, и они только-только повернулись лицом к врагу, когда кавалеристы налетели на них.

Кавалеристы в серых мундирах с криком и улюлюканьем ринулись в атаку. Стреляя на полном скаку опять и опять, ураганом пронеслись они через ряды британской пехоты и развернулись, чтобы атаковать снова. Все еще стреляя. И вроде бы даже не перезаряжая ружей, а только неустанно осыпая ряды англичан пулями.

Ряды англичан таяли на глазах под непрекращающимся свинцовым градом. Кое-кто из пехотинцев стрелял в ответ, но очень немногие. Всадники оставались на месте, все стреляя и стреляя. Не останавливаясь, они все сыпали и сыпали ураган пуль на стоящих перед ними людей.

Когда они ехали через британские ряды обратно, стрелять было уже не в кого. Если среди павших солдат обнаруживалось малейшее движение, оно пресекалось кавалерийской саблей. И когда кавалеристы на рысях возвращались под прикрытие леса, позади царило полнейшее безмолвие.

Так и не выстрелив ни разу, рядовой Пул получил пулю в руку и упал на свой мушкет. Он выжидал много-много долгих минут, прежде чем окончательно уверился, что кавалеристы ускакали, затем столкнул тяжелый труп сержанта со своей спины. С трудом поднялся на ноги и в ужасе огляделся. И заковылял на дорогу, чтобы уйти подальше от этой бойни.

Единственный оставшийся в живых.

А по ту сторону Атлантики над Англией бушевала летняя гроза. Дождь лил как из ведра, реки вздувались и выходили из берегов. Молнии вспыхивали за резными башнями Виндзорского замка, грохотал гром. Два человека, неохотно выбравшиеся из кареты, мгновение помялись, а затем поспешили найти укрытие в арке дверей. Ливрейный слуга помог лорду Пальмерстону спуститься на землю и чуть ли не понес его ко входу, где уже ждали остальные. Подагра чуточку отпустила, но наступать на ногу было все еще больно.

Двери перед ними распахнулись, и они вошли в замок, в последний зал, где должны были встретиться. Герцог Кембриджский, только что вернувшийся из Америки и выглядевший весьма внушительно в парадном мундире, обернулся к вошедшим.

— Грандиозно, как раз те господа, которых я хотел видеть. Входите обсушитесь, хлебните вот этого, — он махнул своим бокалом в сторону буфета. — То самое, что надо в эту гнилую погоду.

Ни словом, ни делом, ни жестом не упомянул он о сокрушительном поражении войск в Мексиканском заливе. И никто не осмелился спросить его об этом. С тех самых пор, как американские газеты начали каркать о восхитительной победе, герцог оставался в уединении. Когда же он снова вышел на люди и снова возглавил армии, никто не набрался смелости помянуть ему об этом. Дело прошлое, ему предстоит блестящее будущее.

Пришедшие забормотали приветствия весьма вежливо, поскольку герцог не только двоюродный брат королевы, но и главнокомандующий британскими армиями. Потом с интересом посмотрели на стройного офицера, стоявшего рядом с герцогом и казавшегося чуть ли не истощенным по сравнению с тучным главнокомандующим. Вместо банта или галстука шея офицера была обмотана бинтами, так что он не мог вертеть головой. Герцог кивнул в его сторону.

— Вы случаем не знакомы с полковником Дюпуем из Пятьдесят шестого Вест-Эссекского? Он прибыл домой на поправку и доставил информацию о колонистах. Отзывается хорошо об их оружии и весьма презрительно — о нашем. Хочет потратить деньги, изрядное количество денег, осмелюсь сказать. Вот, полковник, с этим пареньком вы и хотите поговорить. Зовут Гладстон, советник казначейства.

— Рад познакомиться, полковник. Надеюсь, ваше выздоровление идет хорошо.

— Отлично, спасибо, сэр, — хриплым шепотом ответил тот.

— А на что вы хотите потратить золото нашей нации?

— На оружие, сэр. Современные винтовки, и притом заряжающиеся с казенника. — Он притронулся к своей шее. — Вроде той, что сделала это. С расстояния в сотни ярдов.

— Вы, сэр, — вспылил Пальмерстон, — вы считаете, что страна не смогла хорошо обеспечить свои войска?!

— Нет, сэр, я вовсе не подразумеваю этого. Я хочу сказать, что войска, в том числе и я, довольствовались статус-кво и слишком мало думали о модернизации. Вам известно, что кое-кто из моих людей до сих пор пользуется тауэровскими мушкетами?

— Бурая Бесс выиграла не одну войну, — заметил герцог.

— Выиграла, сэр, в прошлом, сэр. Пятьдесят-сто лет назад. Один из моих офицеров с презрением отозвался об этом оружии и зашел настолько далеко, что сказал — конечно, в шутку, — что предпочитает добрый английский лук. Куда более хорошее, более точное оружие, чем мушкет. И скорострельность в четыре раза выше. И не выпускает дыма, который выдает местоположение солдата.

— Изумительная шутка, — бросил Пальмерстон, рассерженный подобным легкомыслием. — И что, всегда ваши офицеры столь дерзки?

— Редко. Этот уже не повторит свою дерзость. Он погиб в сражении под Платсбергом.

— Вы упомянули только об оружии, — сказал лорд Рассел. — Не хотите ли заодно возложить вину на нашу мораль, на нашу организацию, на нашу способность сражаться?