Звезды исчезают на рассвете

— Да ладно, — сказал Грили, — но я тем временем совсем промок. Вот, капли так и бегут прямо по носу! Но, тем не менее, я готов торчать у этой треклятой стены и выслушивать, чем же я вам так интересен.

— Однажды вечером, — ответила она, — Куэйл разоткровенничался и много о вас рассказал. Вы проделывали очень удивительные вещи, не правда ли?

— Все это шутки, — сказал Грили. — Да, проделывал, но не больше, чем другие. Я смог продержаться довольно долго, вот и весь фокус.

— Именно так, — сказала она, — вы продержались, бог весть как, со всеми вашими передрягами.

— Ну, уж и передряги… Со всеми может такое случиться. Можно, например, угодить под автобус. А мне вот повезло — я под автобус не попал. Но, как знать, вдруг попаду на этой неделе!

— Ты фаталист, — сказала она.

— Какой там фаталист, — возразил Грили, — просто принимаю вещи такими, как они есть. Я, скорее, философски смотрю на жизнь. Если на роду написано пропасть — пропадешь, а если нет — не о чем и говорить.

Она спросила:

— Вы женаты?

— Да, — ответил он, — женат. Она очень мила, моя жена. Во всем мне верит. Верит, что я, как говорится, образцовый супруг. Думает, что я работаю на оборонном заводе. Она славная девчонка, моя Нелли. Вроде и нет в ней ничего такого особенного, а все равно славная.

— И это все? В ней нет ничего особенного, а вам нужно что-нибудь особенное?

— Почему бы и нет? — вздохнул Грили. — Есть же люди, которые, скажем, любят ходить в кино…

Она вставила, улыбнувшись:

— Кто-то любит ходить в кино, а вы предпочитаете такой образ жизни, верно ведь?

— Послушайте, — спросил Грили, — чего вы, собственно, добиваетесь?

Он вынул из кармана пачку «Плейерс» и зажигалку и угостил ее сигаретой. Ее лицо приблизилось к его вплотную, когда он щелкнул зажигалкой. Он спрятал зажигалку в карман и глубоко вдохнул табачный дым.

— Чего вы хотите добиться? — повторил он. — Вы, чего доброго, заставите меня поверить в то, что и в самом деле интересуетесь мною.

— Самое странное, Грили, что я и сама начинаю верить в это.

— У вас просто временное помрачение рассудка. Такая красивая, умная и образованная женщина любого обведет вокруг пальца.

— Вы так думаете? Ну что ж, я однажды встретила мужчину, за которого захотела выйти замуж. Его уже нет в живых. После этого мне стало безразлично, какие чувства я внушаю мужчинам.

— Оно и видно, — саркастически хмыкнул Грили. — Теперь, выходит, моя очередь обвести вас вокруг пальца.

Зилла ответила довольно резко:

— Ваш цинизм, Грили, начинает надоедать, тем более что он напускной. Хватит актерствовать и пользоваться этим для самозащиты.

— Чем защищаться от вас, лучше проглотить яду… Я всегда готовлюсь к худшему, дружочек. Да, так почему бы нам не уйти из-под этого проклятого ливня? Я совсем вымок!

Она ответила:

— А мне дождь нипочем!

— Неужто? — спросил Грили. — Полезно для цвета лица, что ли? Поверьте мне, ваше лицо не требует особых забот.

Помолчав, он продолжил:

— Знаете ли, меня никто не обвинит в избытке любопытства, но какого черта Куэйл использует именно вас для подобной работы? На него работает еще примерно с полдюжины женщин, которые бы вполне управились с этим делом. Неужели для вас он не мог подыскать чего-нибудь почище, поумнее?

Она прервала его:

— Не торопитесь, Грили! То, что я выполняю, требует приложения ума. Вам нечего обо мне сокрушаться.

— Ладно. Но, между нами говоря, до этого вам пришлось выполнять довольно незамысловатую работенку.

Резко повернувшись к нему, Зилла сказала:

— А я еще не начала действовать. Моя настоящая работа начнется, когда вы поручите мне Фоудена.

Грили выдавил с усмешкой:

— Хотелось бы мне оказаться в его шкуре. Должно быть, он не простая штучка.

— Мне тоже кажется, что так оно и есть. Может оказаться, что он стоит большего, чем сам об этом думает.

— Я, кажется, начинаю понимать. Для Куэйла он — недостающее звено китайской головоломки, над которой он бьется с таким остервенением. С этим все ясно. Но я никак не пойму, почему для этого дела понадобились именно вы!

— Я знаю, в чем дело. Причины у него достаточно веские. Ведь Фоуден прибыл из Марокко, а я прекрасно знаю эту страну. Когда Фоуден заговорит — если, конечно, решится, я смогу отчетливо представить себе места, которые он будет описывать. А это дело первостепенной важности.

— Ах, так вы знаете Марокко? Вы, что же, там жили? О, это страна, в которой мне всегда хотелось побывать.

— Это забавный уголок, — сказала Зилла Стивенсон, — где довольно долго жил мой муж. Там он и умер.

— А, так вот почему вы хорошо знакомы с этой страной!

— Да, поэтому. Он знал ее еще лучше, чем я. У него были прекрасные возможности изучить ее вдоль и поперек, — тихо сказала она, улыбнувшись.

— А чем он занимался? — спросил Грили.

— Он работал… инженером. Иногда. Остальное же время он посвятил той же работе, что и мы.

— Кроме шуток? — удивился Грили. — Это еще раз доказывает, что мир наш тесен.

— Я послала вам эту телеграмму, — сказала Зилла, — чтобы сообщить вам кое-что о Фоудене: он приехал! Он снял комнату в гостинице «Охотничий рог». Вам это должно очень здорово облегчить задачу.