Звезды нового неба

После непродолжительных препирательств, кого-то все же отправили в хранилище, а все прочие остались терпеливо дожидаться его возвращения. Ни один человек не покинул зал, всем было интересно, что же произойдет дальше. Воздух буквально шелестел от бесчисленных шушуканий. Я же молчал, глядя в одну точку перед собой и слушая, как за спиной тяжело дышит дядя Оскар, а Кадеста шепчет ему что-то успокаивающее. Вот кому-кому, а ему сейчас как раз стоило бы уйти, иначе дальнейшие откровения вполне могут его прямо здесь и прикончить. Перспектива подобного исхода меня совершенно не радовала, однако мне так и не хватило смелости и нахальства прямо сказать им об этом.

Нервозность нарастала и к тому моменту, когда скафандр, наконец, доставили, она достигла своего пика. При появлении моего потрепанного «костюма» зал возбужденно загудел, словно к ним явилась какая-то знаменитость, готовая сообщить нечто важное. Что, в общем-то, было не так уж и далеко от истины.

Мой «Дельфин» представлял собой печальное зрелище. С разбитым стеклом, на месте которого торчали неровные осколки, напоминающие челюсти престарелой акулы, местами забрызганный кровью (Малгера, я полагаю), с болтающимся на поясе бесформенным огрызком, оставшимся от лебедки, потрепанный и помятый – сразу было видно, что ему здорово досталось. Да и тому, кто был внутри, тоже. Быстрая проверка показала, что все его электронные системы, все же, функционируют вполне исправно. Что и неудивительно, ведь этот скафандр подготовили мне для первого визита к никарам. В нем все было сделано по высшему разряду и с максимальной степенью надежности.

Кроме того, в нем имелись и кое-какие системы, отсутствующие на стандартных моделях. В том числе аудиорекордер, своеобразный «черный ящик», записывающий все ведущиеся переговоры. Этот маленький соглядатай размещался так, что, не зная о его существовании, заподозрить что-либо было невозможно. И если даже никары осматривали мой костюм, они не должны были найти рекордер.

Несколькими несложными манипуляциями я подключил его к имевшейся в зале системе трансляции и задумался. Запись автоматически включалась в момент герметизации скафандра и останавливалась, когда я его снимал. Вот только я не имел ни малейшего понятия, сколько именно пребывал без сознания, пока меня не подобрали. Возможно, проще будет, если я стану просматривать последний файл не с конца, а с начала.

Так, посмотрим, экскурсия у нас с Кубертом обычно длилась около трех часов, плюс где-то час на выход. Хорошо, попробуем с отметки 4:00.

«…которые фокусируют излучение в заданной плоскости, – разнесся по залу хрипловатый голос Куберта, – они устанавливаются через каждые пятьсот метров и…»

Так, понятно, лекция в самом разгаре. Сейчас он закончит с объяснениями про вторичные излучатели, и наш транспортер двинется дальше к четвертому узлу. Можно перескочить вперед еще минут на двадцать.

«…у меня дозиметр немного повышенный уровень показывает. Быть может тут утечка какая или еще что, я хотел бы осмотреться, пока есть такая возможность. Чтобы потом лишний раз не выходить.

– Давайте.

– Ты один управишься?

– Не вопрос».

Уже ближе, ближе. Тут я маюсь со своими подопечными, потом отправляюсь искать Куберта, потом… Так, промотаем еще немного.

Возясь с рекордером, я буквально спиной ощущал воцарившееся в зале напряжение. Оно выражалось в полнейшей тишине, от которой почти звенело в ушах. Ни тебе перешептываний, ни шуршания, никто даже не кашлянул за все это время.

Я снова включил воспроизведение, но в ответ послышался только какой – то прерывистый шум и еще басовитое, нарастающее гудение. Хм, куда это я попал?

«– Олег! Олег! – пронзительный голос Аннэйва явился ответом на мой вопрос, – что там у вас происходит!? Куда вы рванули?!

– Кажется, мы едем к пятому Узлу».

Ага, понятно, это я дышу так, а гудит разгоняющийся транспортер. Значит, мы почти на месте. Разгон длится чуть больше минуты, и именно здесь было сказано все самое интересное. Ну-ка:

«…он же разнесет все „Ожерелье“!

– Именно! Поиграли в богов, и хватит! – голос Малгера звучал немного гулко, словно он говорил с дальнего конца длинной трубы, но оставался прекрасно различимым и узнаваемым. Я даже не услышал, а, скорее, почувствовал, как люди у меня за спиной сделали дружный потрясенный вдох.

– Но… но… но зачем!? Ради чего!?