Звезды смотрят вниз

– Я просто думал, что тебе интересно это узнать, отец.

– Ты глуп. Я знаю, знаю заранее все, что бы ты ни сказал. Да, да, смейся… смейся, как дурак. Но запомни мои слова… на руднике не будет порядка, пока я не вернусь туда.

– Да, папа, – сказал Артур, желая его успокоить. – Ты должен поскорее поправиться и вернуться на шахту.

Он еще минуту пробыл в комнате, затем, извинившись, весело пошел в столовую пить чай.

Несколько дней он был очень весел – с удовольствием ел, с удовольствием работал, с удовольствием отдыхал. Он вдруг с удивлением констатировал, что за последнее время у него было очень мало досуга: вот уже много месяцев, как он душой и телом ушел в работу на «Нептуне». Теперь же можно было вечером и отдохнуть, и почитать, вместо того чтобы сидеть согнувшись в кресле и усиленно размышлять, где бы достать заказы. Он написал Хильде и Грэйс. Он чувствовал себя возрожденным, полным новых сил.

Все шло гладко до утра 16 февраля, когда он с ощущением покоя и благополучия сошел к завтраку и раскрыл газету. Как когда-то его отец, он по утрам завтракал один и с аппетитом принялся за еду. Как вдруг внимание его привлек заголовок в отделе сообщений, на средней странице. Парализованный ужасом, он не отводил глаз от этого заголовка, – отложил ложку и прочел весь столбец. Он забыл о завтраке, бросил салфетку, отодвинул стул и кинулся в переднюю к телефону. Схватив трубку, вызвал Проберта из Объединения угольных копей. Проберт был также и видным членом правления Северного общества горнопромышленников.

– Мистер Проберт… – начал он, заикаясь. – Вы читали сегодня «Таймс»? Правительство собирается снять нас с контроля… тридцать первого марта! Это говорил король в своей речи. Они хотят немедленно ввести новый закон.

Донесся голос Проберта:

– Да, я читал, Артур. Да, да, знаю… Это будет гораздо скорее, чем мы…

– Тридцать первого марта, – с отчаянием перебил Артур. – Через месяц! Это что-то невероятное! Ведь нас заверили, что контроль не будет снят до августа!

Голос Проберта отвечал спокойно и плавно:

– Я не менее вас поражен, Артур. Да, попали мы в переделку! Это как гром с ясного неба.

– Мне необходимо вас повидать! – закричал Артур. – Я должен сейчас же с вами переговорить, мистер Проберт. Еду прямо к вам.

Не дожидаясь возможного отрицательного ответа, Артур повесил трубку. Накинув пальто, он побежал к гаражу и выехал в двухместном легковом автомобиле, заменившем большой «салон». Как бешеный мчался он к Проберту в Хедлингтон, проехал четыре мили вверх по набережной и через семь минут был на месте. Его сразу же провели в комнату, где в глубоком кожаном кресле, у пылающего камина, сидел с газетой на коленях Проберт, куря после завтрака сигару. То была очаровательная картина: теплая, устланная толстыми коврами комната, осанистый, упитанный старик, благоухающий крепкими ароматами кофе и гаванской сигары, урвавший минутку для отдыха перед дневными трудами.

– Мистер Проберт, – выпалил Артур сразу, – не могут они этого сделать!

Эдгар Проберт встал и с приветливой серьезностью взял Артура за руку.

– Меня это точно так же волнует, как и вас, дорогой мой мальчик, – сказал он, все не выпуская руки гостя. – Клянусь душой, я очень озабочен!

Проберт был высокий, величавый старик лет шестидесяти пяти, с гривой совершенно белых волос и очень черными бровями, – внешность, внушающая доверие, и он умел этим пользоваться самым выгодным образом. Он был членом Северного общества горнопромышленников, колоссально богат, окружен всеобщим уважением и щедро жертвовал на местные благотворительные учреждения, которые печатали в газетах списки жертвователей. Каждую зиму его портрет, благородная львиная голова, появлялся на плакатах, приглашающих жертвовать на тайнкаслскую больницу общества «Чудаков», а под портретом было напечатано крупными буквами: «Мистер Эдгар Проберт, столь щедро поддерживающий наше дело, просит вас последовать его примеру». В течение тридцати лет он не переставал выжимать соки из своих рабочих. Это был совершенно очаровательный старый негодяй.

– Присядьте, Артур, дружок, – сказал он, слегка помахивая сигарой.

Но Артур был слишком взволнован, чтобы сидеть спокойно.

– Что это все означает, хотел бы я знать? – воскликнул он. – Я совершенно потерял голову.

– Боюсь, что это означает неприятности, – отвечал Проберт, вытянув ноги на ковре и рассеянно глядя в потолок.

– Но почему это делается?

– Видите ли, Артур, – проворковал Проберт, – правительство берет большую долю наших прибылей, но не желает делить с нами убытки. Попросту говоря, они хотят от нас отмежеваться вовремя, пока положение не ухудшилось. Но, если пошло на откровенность, я об этом нисколько не жалею. Скажу вам строго между нами: я имею частные сведения из Вестминстера. Пора нам навести у себя порядок! С самого начала войны между нами и рабочими назревал конфликт. Мы должны окопаться, действовать все как один и начать борьбу.

– Борьбу?