Звёздная Пыль

– Справедливо, – кивает Эстелла. – Предлагаю честную игру: ты рассказываешь что-то о себе, а каждая из нас делится одним фактом о том, что произошло на острове. Достаточно справедливо, ведь пять случайных фактов не травмируют тебя, да? Да ведь? – это она спрашивает у Мишель.

– Пойдёт, – соглашается Миш, – только мне нужна ещё текила.

– По раунду шотов на один факт, и я в игре, – ухмыляется Зара.

Марикета качает головой. Это довольно… странно. «Рассказываешь что-то о себе», как будто бы они ничего не знают. А ведь эти девочки утверждают, что хорошо с ней знакомы. Впрочем, какая разница, если взамен они готовы предоставить информацию?

– Я начну! – бросает Эмили. – И не смотрите на меня так, меня там с вами вообще не было, что, если мне не останется фактов? Итак, Радж рассказывал, что однажды попросил тебя найти алкоголь для вечеринки, и ты пошла с Зарой и Крэйгом. Вернулась чуть теплее говнеца.

Зара громко хохочет.

– О да! Я хорошо помню этот день. Накидались мы знатно. Так, Марикета, твой ход.

– Я, – Мари задумчиво жуёт губы, – я училась в Хартфилде на факультете искусствоведения, но училась довольно посредственно. Никогда не понимала, как я вообще оказалась в списке тех, кто полетел на Ла-Уэрту.

– Раунд! – объявляет Мишель, и, выпив, говорит: – По этому поводу вот тебе факт. Никто из нас не оказался на острове случайно, Рурк лично выбрал каждого из нас. Ты представляла для него особенный интерес, – она вдруг тушуется, понимая, что уже выдала больше информации, чем нужно. – Было в тебе… Нечто особенное.

Марикета качает головой. Она уже слышала от Диего, что Рурк испытывал к ней особый интерес, но, кажется, никто на целом свете не понимал, в чём была причина.

– Нет во мне ничего особенного, – бормочет она. – Ладно. Мои родители не хотели, чтобы я ехала в Хартфилд. Для них вообще не стоял остро вопрос о высшем образовании, они хотели, чтобы я была… Ну, такой, как они. В последние годы у нас были не очень хорошие отношения из-за этого.

Выпив ещё, Зара пытается разрядить обстановку:

– Как-то раз ты разбила нос Рурку. Просто врезала ему ногой по роже. К сожалению, меня там не было, я бы не отказалась услышать хруст, с которым твой ботинок встретился с его драгоценным хлебальником.

Марикета смеётся.

– Да, мне значительно полегчало. Спасибо, Зара. Итак, на первом курсе мы жили в одном блоке с Диего, и он изводил меня всеми возможными вариациями имени «Мэри», точно так же, как сейчас делает Майк.

После того, как девушки выпивают ещё по стопке, Куинн смотрит на Марикету осоловевшим взглядом и произносит:

– Ты спасла мне жизнь, – наступает такая тишина, что, кажется, даже музыка в баре смолкает. – Ты постоянно спасала мне жизнь. Без тебя я не пережила бы второй день на острове. Я чуть не утонула, и ты… вытащила меня и сделала искусственное дыхание.

Марикета смотрит на неё широко распахнутыми глазами, словно пытается вспомнить это – но ничего не выходит, только сердце отбивает бешеную чечётку по рёбрам, как будто от всплеска адреналина.

– Это… Я… Хорошо, что я это сделала это, да? – неловко улыбается она. – Ну… Ладно, в общем… В старшей школе мне иногда приходилось драться. Ничего серьёзного, просто я была довольно вспыльчивой. За неделю до выпускного мы сцепились с одной девчонкой, Селестой. Я подбила ей глаз, а она разбила мне губу. И всё из-за того, что её бывший пригласил меня на танцы. Кстати, в итоге я с ним так и не пошла.

– Это я уже знала, – фыркает Эстелла, – и вот тебе тогда ответный факт, – она делает паузу, чтобы выпить, а потом продолжает, – мы с Джейком учили тебя драться. Не выдирать патлы у наглых девиц, а нормально драться. Не сказала бы, что у тебя так уж хорошо получалось, но было забавно.

Услышав имя Джейка, Мари заливается краской, но тут же берёт себя в руки.

– М-м… Ладно. Я никогда не праздновала Рождество в снегопад. То есть, никогда вообще, потому что, сколько помню, на рождественские каникулы родители увозили меня на юг, к родственникам отца. А вот Новый год был, – неожиданно Мари чувствует себя так, словно эти слова вырываются помимо её воли, – одна новогодняя ночь в заснеженных горах. На мне было золотистое платье в пол, и… И… – Она обхватывает голову руками, и её взгляд на несколько мгновений теряет осмысленность. Мишель испуганно тянется к подруге, и Мари, придя в себя от этого короткого транса, беспомощно шепчет: – Я не могу вспомнить, когда это было.

– На Ла-Уэрте, – поясняет Эстелла, – это было на Ла-Уэрте, Мари.

– Чёрт, – бормочет Марикета, – не могу… Это какое-то безумие, думаю, я схожу с ума… Я как будто совсем ничего не помню, но эти отдельные моменты… И сны… Я просто…

Она вздрагивает, пытаясь сдержать рвущиеся из груди рыдания.

– Хватит, – жёстко говорит Эмили, – хватит, Марикета. Достаточно того, что ты вспоминаешь это по чуть-чуть. Поверь, когда Радж рассказал мне обо всём, я подумала, что он сумасшедший. То есть, как бы, он в любом случае сумасшедший, – её голос теплеет, – но не в этом смысле.

– Отлично, – ухмыляется Мишель, – давайте поговорим о мужиках. Это всегда помогало.