Звёздные часы

С удовольствием наблюдая, как Жулька управляется в стае, я решил навести порядок и в своей. Оценив стать её дворянских кровей21, испытывая благодарность за появление в моей жизни, я решил подчеркнуть значимость собаки перед лицом соседей. (Мне-то оно было всё равно!) И на скорую руку, буквально за одну минуту состряпал и породу, и родословную:

– Это Рэтноуз! – провозгласил я торжественно.

Владелец добермана засомневался:

– Да они, вроде не такие…

Хозяйка пинчера, биолог на пенсии, без тени сомнения сообщила:

– Рэдноуз, это питбуль с рыжим носом, а у этой собаки он совершенно чёрный.

– Вы меня не поняли, – радостно улыбаясь повторил я, – Рэтноуз! Собака с носом крысы. Специальная порода служебных собак.

– Впервые слышу…– начала было дама, но я перебил её:

– Про крыс-мутантов в метро знаете?

– Читали.

– Ну, так вот, этих псов вывели специально для охоты на них. У мутантов есть царь-крыса, как у пчёл…

– Матка? – подсказала биолог.

– Да, какая разница?! В общем, если её уничтожить, остальные грызуны теряют ориентацию, разбегаются в панике без руководства, такими их легко изловить. Рэтноуз натаскан на главную крысу. Стаю таких собак выпускают ночью в метрополитен, и они там работают. Пока их не начали использовать, люди даже убирать отказывались, женщины боялись, да и мужчины тоже.

–Действительно, грязновато теперь в метро, – закивал головой хозяин добермана, – Ну, а вам-то зачем эта порода? Крысы дома?

– Нет, что вы, откуда? Просто у меня брат там работает, в питомнике при метрополитене, а от этой собаки самые лучшие боевые щенки получаются. Надо её поберечь. Жулька! Пойдём! – позвал я собаку и оставив изумлённых соседей сплетничать по нашему поводу, направился в сторону магазина.

Почти у самых дверей гастронома, я впервые задумался о том, что в городе есть места, в которые с собакой меня могут не пустить. И если от посещения большинства из них я легко откажусь, то визитов в магазин не избежать, – еда была нужна нам обоим. И, подвязав Жульку к витому заборчику палисадника рядом с магазином, попросил:

– Ты подожди здесь. Я скоро.

Для одинокого человека поход в магазин – событие. Неторопливая беседа с продавцом, очередь в кассу, шуршание серой обёрточной бумаги о прилавок, вдумчивый поиск свежего батона, который непременно должен сочно хрустнуть в ответ на укус алюминиевых щипчиков, – некогда всё это развлекало и меня, придавало жизни смысл, разделяя день на «до похода в магазин» и «после». Неинтересный даже самому себе, я был скучен и вял! Теперь же во мне нуждались, я поверил в это и словно ожил, помолодел, но, когда выбежал из магазина, Жульки на месте не оказалось. Лишь ветер вилял хвостиком перерезанного хищными зубами ремешка.

Я… Я не знал, что делать. Уже вросший в собаку, возведённый ею в степень, значимый, я был совершенно не готов отказаться от забот о ней, и, задрав нос кверху, завыл. Тут же, мне в ответ, из-под куста сирени раздался тихий звонкий лай. Жулька сидела всего в двух шагах от перекушенной верёвочки, и, склонив голову на бок, сочувственно внимала выражению моего неподдельного, животного страха, оказать вновь в одиночестве. Впопыхах я просто-напросто не заметил собаки, а она не собиралась меня бросать, привязалась ко мне, но быть привязанной не желала совершенно.

Вечером, засыпая под мерное дыхание собаки, я вдруг почувствовал, как болит лицо: где-то глубоко внутри дрожат щёки, местами немеет и ноет подбородок. Обыкновенно мнительный, на этот раз я скоро понял, в чём состоит сей внезапный недуг: понуждение к радости было его причиной. Собака отыскала во мне давно утерянную привычку улыбаться.

– Как мячик под диваном. – пробормотал я, и опять засмеялся, но тихо, сквозь слёзы, так как был растроган.

– Собака… соба-ака… – благодарно пропел я ей в ухо, обняв за шею. Она тоже улыбнулась, но сделала вид, что спит.

Ну и правильно. Нечего нас, людей…баловать.

Бисер

В доме тихо, на сердце пусто, ни деликатного цокота белоснежных ноготков по полу, ни чавканья из миски на кухне, ни мокрого носа под коленку. За что мне это? Видать, заслужил…

Когда сын приехал на выходные и увидел в доме Жульку, то принялся канючить:

– Вот, сколько я просил собаку, вы мне не заводили, а теперь, значит, избавился от нас и купил? Права мама, гад ты, только о себе думаешь, для себя живёшь, в своё удовольствие, а на жену и сына наплевать.

Я счёл за лучшее пропустить мимо ушей пересказанное со слов жены и тёщи хамство, но призадумался.

Честно говоря, в душе надеялся, что собака окажется для сына предлогом чаще бывать у меня, что станем гулять втроём, и может быть даже однажды, все вместе поедем к морю: Жулька, сын и я.

Конечно было очень заметно, что собака не в восторге от подростка. Никакой явной грубости или недовольства она, разумеется, не выказывала, но, стоило сыну отвернуться, морщилась презрительно в его сторону, и явно не испытывала удовольствия от его прикосновений. Когда сын принимался тискать собаку, та чуть откидывала голову назад, отстраняясь, чтобы не смешивать его дыхание со своим и терпела, при этом страдальчески глядя на меня.