Звёздный огонь

«Искусай меня медуза, последним пропал сторожевой корабль!» – догадался Умберто. Рассказ Кирена многое объяснял – к примеру, злые взгляды горожан, которых исчезновение одного из стражей Эверры встревожило не в пример больше, чем судьба чужих кораблей, – но матрос «Невесты ветра» мог бы поведать об этом чудовище гораздо больше, поскольку видел его воочию.

В окрестностях Эверры поселился глубинный ужас.

Умберто содрогнулся, вспомнив день, когда на палубе «Невесты ветра» бесновались прозрачные щупальца: взамен одного отрубленного тотчас прибывало два-три новых, и эта битва казалась бесконечной. Справиться с тварью сумел только истинный Феникс, да и тот едва не поплатился жизнью за свою безумную отвагу. Глубинный ужас был больше кракена и быстрее кархадона, сабли и топоры причиняли ему урон, сравнимый с булавочными уколами, и только он один мог быстро утянуть под воду целый фрегат, не оставив следов. «Лайра ведь тоже о таком рассказывал! – вдруг вспомнил Умберто. – Но там все одним фрегатом и ограничилось. Выходит, этих тварей в океане и впрямь много?»

– Ох, ну и страхи! – сказал Умберто, качая головой. – Может, они просто утонули? Бывает, шторм неожиданно начинается и…

– Ага, и так восемь раз, – перебил Кирен. Он откинулся на спинку скамьи и взглянул на собеседника, подозрительно прищурившись. – Не веришь – твое дело. Я правду рассказал!

Кузнечик, у которого пропал аппетит, отодвинул тарелку и посмотрел на Умберто, словно говоря: «Нам пора». Моряк и сам это понимал, но ему не хотелось расставаться врагами с тем, кто по доброй воле решил накормить их обедом.

– Давай я сам за нас заплачу, – предложил он.

Это было ошибкой. Кирен, ухмыльнувшись, спросил:

– Брезгуешь?..

– …Я, конечно, повел себя как полный идиот, – сказал Умберто, трогая синяк под глазом, когда они с Кузнечиком вышли из таверны. – У него на пропавшем фрегате могли быть товарищи, а с человеком, который потерял друзей всего-то накануне ночью, обращаться надо как-то поделикатнее. Да и вообще, он попросту испуган – вдруг его корабль окажется следующим?

– Не вини себя, – хрипло прошептал Кузнечик. – Ты тут ни при чем, он просто захмелел и захотел с кем-нибудь поругаться и подраться.

– Считаешь, мы легко отделались? – усмехнулся моряк. – Ну ладно, давай-ка подытожим. Если верить этому Кирену, где-то к северо-востоку от Эверры поселился глубинный ужас, который пожирает проходящие мимо корабли. Кракен меня раздери, если хоть кто-то слышал об этих тварях еще год назад, а теперь натыкаешься на них чуть ли не на каждом шагу! Что-то странное происходит, не находишь? – Юнга кивнул. – И ведь отсюда мы отправимся как раз на северо-восток. Что делать?

– Надо рассказать капитану.

– Конечно, надо… только вот не стоит, по-моему, бежать к нему прямо сейчас. Вдруг нам удастся еще что-нибудь узнать?

– Хорошо… – Кузнечик пожал плечами. – Если ты хочешь попасть в торговые ряды, о которых рассказывал Кирен, то я знаю дорогу.

– Ты… что?! – Умберто ошеломленно уставился на своего младшего товарища. – Повтори!

– Я знаю дорогу, – послушно повторил Кузнечик, и в его голосе помощнику капитана послышалась грусть. – Умберто, я не всегда был юнгой и не всегда был портовым воришкой.

– Так ты здесь уже бывал… – понял тот. – Давно?

– Пять лет назад, – ответил юнга и, отвернувшись, прибавил: – Извини, больше ничего не скажу.

Для Умберто не было секретом, что переупрямить Кузнечика мог только Крейн – возможно, редкостным упорством отличались все небесные дети, – поэтому он не стал пытать парнишку, хотя и сгорал от любопытства. Зато он невольно начал приглядываться к юнге и вдруг заметил, что за последние полгода тот здорово вырос. «Сколько же тебе лет на самом деле? Четырнадцать? Или больше? Крейн говорил, магусы живут дольше и не стареют, но взрослеют точно так же, как и люди… А-а, пустое – все равно я не узнаю, кем ты был в прошлой жизни, малый!» Кузнечик взглянул на него и виновато улыбнулся – словно попросил прощения за то, что не может ответить на невысказанный вопрос.

Дорогу он и впрямь знал: вскоре два моряка вышли из темного переулка и оказались посреди просторного бульвара, вымощенного светло-розовым камнем. Перед ними предстала совсем другая Эверра – та, о которой с восторгом рассказывали путешественники. Здешние дома поражали затейливыми архитектурными изысками – казалось, каждый стремился превзойти соседа, – а лавки, расположенные на первых этажах, завлекали прохожих яркими вывесками и огромными прозрачными витринами из цельного стекла. Умберто подошел к ближайшей и поначалу даже не понял, что видит: в шкатулках, выстланных изнутри черным бархатом, лежали разноцветные стеклянные шары, которые заполнял дым. Моряк пригляделся к одному из таких шаров – серебристо-серому, величиной с кулак, – и ему показалось, что в самом сердце дымного облака что-то шевелится.

Как будто серебристая змея медленно разворачивает кольца.

– Пойдем! – Кузнечик потянул друга за рукав. – Это такие светильники, они очень дорогие, но почти вечные.