Звёздный огонь

– Я же никогда раньше этого не делал, – ответил Крейн. – Да, конечно: нить может случайно оборваться. Понятия не имею, что тогда произойдет. Может, ~Невеста~ ее восстановит. Может, выберет себе нового капитана, раз уж старый так ее… подвел. Ну и, разумеется, она способна в этом случае немедленно и необратимо переродиться в кархадона. – Он помолчал и продолжил тем спокойным и веселым тоном, от которого у них обычно сразу прибавлялось уверенности: – Но не всякая тонкая нить рвется. Да и продлится наш спектакль не так уж долго – день, может, два. Все будет в порядке, вот увидите!

«День-два на каждый порт», – мысленно уточнил Умберто. Ведь понятно же, что маскарад придется устраивать неоднократно. Страшнее всего будет в первый раз… и тому, на чью долю выпадет капитанская роль.

Он задрожал, словно в ознобе.

– Осталось последнее, – сказал Крейн. – Я хочу, чтобы мое место занял Хаген.

– Я? – ахнул оборотень, впервые выказав не удивление, но самый настоящий испуг. – Но… почему?

– Да, почему? – присоединился крылан, искоса взглянув на Умберто.

Тот сумел каким-то чудом сохранить непроницаемое выражение лица, хотя сердце камнем ухнуло на дно океана. С чего вдруг Хаген лучше подходит для роли Марко Эсте, чем он, Умберто? Без году неделя на борту… тоже мне, моряк… кукушка драная…

А, ну да. Крейн просто выбрал магуса-собрата вместо матроса-выскочки.

«Значит, такова цена твоей дружбы?»

~

Умберто моргнул.

И кому же он задал этот вопрос?..

– Мне нужен тот, кто при необходимости сумеет изменить облик, – объяснил феникс. – Если в каком-то порту нас заподозрят или узнают, если придется выдумывать новые роли и имена, мне бы не хотелось экспериментировать с чьей-то еще нитью. На самом деле это огромный риск для… нового капитана. Даже если все пойдет как надо, ему придется нелегко. Хаген, я прошу тебя об услуге и…

Все – включая Умберто – услышали то, что осталось недосказанным.

О жертве. Крейн просил пересмешника о жертве.

– Конечно, я согласен, – пробормотал оборотень, все еще растерянный. – Но не уверен, что справлюсь. Ведь одной внешностью дело не ограничится, верно?

– Верно! – Крейн добродушно рассмеялся. – Ты станешь настоящим капитаном, со всеми причитающимися возможностями. Сможешь наблюдать за нами, приказывать нам. ~Невеста~ будет почти твоей: ты не сможешь полностью чувствовать команду, но большинство навигаторов этого тоже не могут – их же молнией не било! Впрочем, про молнию я зря вспомнил… Ну ладно. Хочешь попробовать прямо сейчас?

И пересмешник доказал, что в любом матросе «Невесты ветра» кроется сумасшедшинка, – он кивнул. Крейн небрежно взмахнул рукой, и за этим простым жестом последовало повторение утренней джейги по волнам: фрегат опять повело, даже сильней, чем раньше. Карты и бумаги посыпались со стола, а на ногах сумел устоять только Джа-Джинни; он же поймал испуганно вскрикнувшую Эсме. Умберто упал навзничь, заработав еще одну шишку на затылке. Выругавшись, он сел и увидел Хагена: оборотень медленно сползал по стене, взгляд у него сделался пустым, стеклянным, а лицо неприятно поплыло, словно восковая маска, которую забыли у огня.

– Сосредоточься! – крикнул Крейн, по-прежнему сидя за столом. Воцарившийся в каюте бедлам, по всей видимости, только позабавил магуса. – Это нетрудно, просто соберись! Ну же!

Хаген издал странный звук – не то вздох, не то всхлип – и спрятал жуткое оплывшее лицо в ладонях. «Невеста ветра» продолжила кружиться, и внезапно Умберто вновь ощутил ту самую ~дрожь паутины~ из сна.

– Кристобаль, хватит! – заорал он. – Ты сошел с ума!

Крейн повернул голову, и его взгляд вдруг оказался взглядом истинного Феникса – огненным, жгучим. «Кто из нас сошел с ума? – спросили пламенеющие очи. – Я или все-таки ты, замахнувшийся на то, что тебе не принадлежит?»

Умберто зажмурился.

~

…Когда это началось – при первой встрече? Позже? Нет смысла выяснять. Просто однажды он превратился в сломанный компас, чья обезумевшая стрелка обречена метаться между севером и югом. На севере все было просто – он мог послать к Меррской матери кого угодно и не задумывался о том, что случится завтра, а вот на юге всякий раз при появлении Эсме его настигала волна одуряющего жара. Если же они случайно касались друг друга рукавами, то он и вовсе сходил с ума от всепоглощающей радости, которую не смел назвать любовью…

– Я сейчас, я сейчас… – бормотал Хаген, раскачиваясь из стороны в сторону и по-прежнему закрывая лицо руками. – Вот… уже ~почти… почти ~понял~!

Вращение «Невесты ветра» замедлилось, и Умберто осознал, что длилось оно не так уж долго – матросы в кубрике, наверное, не успели даже рассердиться как следует. Они же знали, что с Крейном не пропадешь, они верили! Его губы искривились в горькой усмешке, и гибкой плетью-муреной хлестнула мысль: «А ведь я тебя совсем не знаю, Кристобаль!» И было еще что-то – какая-то скрытая истина, некий узел, который следовало сначала отыскать и только потом развязывать.

– Вот… – Оборотень опустил руки; на его лице расцветала блаженная улыбка. – Получилось.