Звёздный свет

Он протянул руку и очертил большим пальцем мои раскрытые губы, его радужка сменила цвет на оттенок, который соперничал с листьями смоковницы.

«Tu es ensorcelante, Plume».

Я выронила кекс, и он упал к моим ногам. А потом подняла веки, и воздух обжег мои раскрытые губы, которые покалывало от призрачных ласк Джареда.

Действительно покалывало.

Слова Джареда – или, вероятно, мои слова, поскольку мужчины в галлюцинациях не могут говорить, – проскользнули в сознание: «Ты очаровательна, Перышко».

Мне не нравилось прозвище Адама, но все же почему я представила, как его произносит мужчина из моих снов? И что, черт побери, случилось с глазами Джареда, меняющими оттенок на зеленый?

Вчера чернокрылый ворчун не смог достаточно быстро доставить меня в гильдию, а теперь я представляю его лицо вместо мужчины, который мне действительно нравится? Я потерла виски. Точно теряла рассудок. Полностью. Усталость и стресс сказывались на моем психическом состоянии.

«Кто такой Джаред?» – спросил меня Адам.

Тот, о ком я грежу. Тот, кто заставляет сердце болеть. Кто пахнет листьями смоковницы и тенями.

Почти как ты…

Возможно, именно поэтому в моем сознании смешались образы двух мужчин. Потому что аромат Адама смутно напоминал мне запах незнакомца из снов.

Я попыталась подавить тревожное помешательство и выровнять дыхание, пока оно не подтолкнуло сердце еще дальше к горлу.

– Найя?

Я развернулась на красивых кроссовках, красные шнурки расплылись, как кровавые пятна на фоне изобилия кварца.

– Привет, Мира.

Ее взгляд переместился с моей сумки на упавший кекс.

– Снова уезжаешь?

– Я еще не закончила свою миссию.

– Уже слышала.

Слышала или видела? Ama рассказывала, что Мира регулярно проверяет ход выполнения миссий своих неоперенных на голоранкерах.

– Есть шанс, что ты согласишься подбросить меня до гильдии Каракаса? – Я добавила улыбку, чтобы подсластить просьбу, как раз когда Nitznootz галопом пронесся через столовую и набросился на мой упавший завтрак.

Мира сморщилась.

– С той скоростью, с какой этот питомец ест, он вырастет во льва.

Я рассмеялась, глядя, как он разрывает лакомство, едва не проглотив обертку. Вылизав все крошки, малыш подбежал к Мире и обвил своим лаймово-зеленым телом ее лодыжки, урча громче, чем двигатель байка Адама. Хотя Мира, признаться, сделала мужественную попытку остаться равнодушной, каждая черточка на ее лице смягчилась, когда она взглянула вниз на полоску чистой пушистой любви.

– Хорошо, что залы гильдии достаточно широки, чтобы вместить целый прайд.

– Прайд… – Внимание Миры снова переключилось на меня. – Если Тобиас приведет еще одного, я…

– Сделаешь лежак под своим столом шире?

Ее скулы окрасил румянец, который очень подходил к багряным крыльям.

– Разве ты не торопилась куда-то, неоперенная?

Я усмехнулась, получая искреннее удовольствие от того, что взъерошила перья Миры.

– Ага. Можешь отвезти меня?

– Да. Позволь только… Ох, вот ты где, Пиппа. – Мира наклонилась и подхватила котенка. – Пожалуйста, проследи, чтобы питомец не съел все в столовой. – Мира провела пальцами по мягкой шкурке, прежде чем Пиппа взяла его на руки.

Уходя, офаним с улыбкой пробормотала:

– Что скажешь, если мы пойдем будить детей, маленький Огонек?

Мира хмыкнула.

– Он ничего не ответит, Пиппа. Это животное, а не ангел.

Пиппа только отмахнулась от коллеги.

Мира снова хмыкнула, но по тому, как ее взгляд устремился к зверьку, я поняла, что она видит в нем больше, чем животное, точно так же, как считает своих неоперенных гораздо больше, чем просто учениками.

Все обитатели гильдии, будь то пушистые или пернатые, стали для Миры семьей.

Хотя я не задумывалась о биологической матери с тех пор, как узнала ее личность, я поняла, что пытаться встретиться с ней бессмысленно – она никогда не впишется в мой мир, так же как я никогда не впишусь в ее. Дело не столько в том, что я считала, будто мы должны держаться своего рода, сколько в том, что боль от разлуки с любимым человеком, должно быть, мучительна, даже если эта разлука длится всего пару десятилетий.

– Отказывались ли когда-нибудь ангелы от крыльев ради любви? – размышляла я вслух.

Мира резко вскинула голову, и ее черные локоны с серебряными нитями разлетелись вокруг ушей.

– Прости?

– Просто подумала, как тяжело влюбиться в того, кого вынужден оставить, и мне стало интересно, побуждало ли это кого-нибудь отказаться от крыльев.

Кровь отхлынула с ее лица, сделав его оттенок неотличимым от стены позади нас.

– До чего же унылые размышления для столь прекрасного утра.

– В Элизиуме утро всегда прекрасное. – Я перевела взгляд на световой люк, который простирался на всю длину коридора.

– Иногда идет дождь.

– Даже во время дождя здесь светит солнце. – Я прищурилась, глядя на румяное небо, испещренное прожилками розового и лавандового. – Знаешь, Мира, обычно люди обсуждают погоду, чтобы не затрагивать более глубокие темы.

Она остановилась у входа в поток.