– Думаю, у меня даже нет желания использовать телескоп, – говорю я, – просто хочется смотреть на них и смотреть. Странно, правда?
– Ничуть, такое ведь не каждый день увидишь.
Мой телефон разрядился еще не до конца, поэтому я быстро включаю его, чтобы воспользоваться в качестве фонарика и посмотреть, куда поставить телескоп. И в этот момент кое-что замечаю.
– Здесь есть покрытие!
– Да ты что? – говорит Леннон, вытаскивая свой телефон. – Гляди-ка, и правда. Мне пришли сообщения от брателло Бретта.
– В самом деле?
Я получила послания только от мамы и Авани.
– Он извиняется, что они нас бросили. По сути, это классическое извинение без извинения. Погодика. Вот он от него уже открещивается. Да нет… Извиняется опять. Слушай, а родители Рейган разве не в Швейцарии?
– Да, а почему ты спрашиваешь?
– Потому что все это полный бред. Теперь он обвиняет Рейган, что она бросила нас и ушла. Чего это он? Кстати, он пишет с жуткими ошибками.
– Сколько сообщений он тебе прислал? – спрашиваю я, глядя в экран его телефона.
– Раз, два, три, четыре… восемь. В последнем опять спрашивает, не могу ли я достать ему травки.
– Опять?
– Ага. Однажды он уже об этом просил. Напридумывал в своей голове, что раз уж мой отец играл в группе, то у меня каким-то образом есть неограниченный доступ к наркотикам. Клянусь тебе, Бретт полное чмо. Я даже отвечать ему не буду.
Авани в своем сообщении лишь подтверждает, что завтра уезжает на звездную вечеринку и что мы с ней там встретимся. Я по-быстрому решаю сказать ей, что со мной Леннон, что мы идем по туристической тропе через весь заповедник – лишь в самых общих чертах, без каких-либо подробностей, – и спросить, сможет ли она отвезти домой и его. Получив ее согласие и сообщив, когда мы будем на месте, я читаю мамино сообщение:
Почему она без конца мне об этом напоминает? Я проигрываю в голове наш телефонный разговор, и меня немного охватывает беспокойство.
– Тот фотоальбом я оставила дома в столе.
– Что? – переспрашивает Леннон, выключая телефон.
– Боюсь, как бы его не нашла мама. Она постоянно спрашивает меня, не хочу ли я с ней поговорить, словно склоняет в чем-то сознаться. Либо это фотоальбом, либо она знает, что я здесь с тобой.
– Откуда?
– Твоим родителям известно, что мы остались с тобой вдвоем?
Он нерешительно молчит, потом отвечает:
– Честно говоря, да. И они безмерно этому рады… В самом деле?
– Слушай, – продолжает он, – они знают, что твои родители даже не догадываются, что ты здесь со мной, но не станут бежать и обо всем им рассказывать. Им известно главное – что мы с тобой в безопасности, – а остальное не имеет значения.
– Значит, это фотоальбом, – говорю я.
– Джой была расстроена?
– Не особо. Скорее… разочарована.
Несколько мгновений он хранит молчание.
– Если хочешь знать мое мнение, спорю на что угодно – она уже давно подозревает твоего отца. И если нашла фотоальбом, то так тому и быть. Ты ничего не можешь с этим поделать.
Я знаю, он прав. Ничего хорошего от моих переживаний не будет. Просто никак не могу остановиться. Терпеть не могу, когда мне что-нибудь не дает покоя.
Но я стараюсь об этом не думать, выключаю телефон и сую его в карман. Затем ложусь на спину и смотрю вверх на звезды.
Леннон опускается на землю рядом со мной, плечом к плечу.
– Над нами одно и то же звездное небо, – произношу я.
– Мы всегда живем под ним.
– Но не вместе, – возражаю я.
– Мне кажется, – говорит он, скользя ладонью по моей руке, – мы всегда были вместе, даже когда расстались.
– Это конечно же затертый штамп, но порой я смотрела на звезды, думая о том, не любуешься ли в этот момент ими и ты, – срывается с моих губ признание.
– А я, глядя на звезды, видел нас. Ты была звездами, а я темным небосводом позади тебя.
– Но ведь без темного небосвода увидеть звезды было бы нельзя.
– Я так и думал, что от меня тоже есть какая-то польза, – говорит он.
– Без тебя никак.
Он радостно вздыхает и закладывает за голову руку:
– Когда мы расстались, я часто пытался находить созвездия и представлял, как ты мне о них рассказываешь. Например, о Большой Кошке.
– О Большой Кошке? Может, ты хотел сказать о Большой Медведице… или о созвездии Льва?
– Льва – это Felis Major, Большого Кота?
– Да нет никакого Большого Кота. Есть только Ursa Major, она же Большая Медведица.
– Но я могу поклясться, что видел на небе большого кота. Созвездие Большого Котяры.
– Котяры? – в отчаянии переспрашиваю я.
– Да клянусь тебе, что там было созвездие котяры с длинным хвостом. Вон там.
– Где?
– Да вон, – показывает он куда-то в небо, – на заборе стоит.
– Ты имеешь в виду Тельца?
– А Телец что, кот? – спрашивает он.
– Телец – это бык!