Звонарь

Крепко держась за перила, покачиваясь от сильного ветра, она перешагнула последнюю ступеньку и вновь оказалась во власти ветра и колокольного звона.

Натянутые веревки подергивались от ветра. Внезапно выглянуло солнце из-за купола. Огромного, синего-синего, возвышавшегося над розовым кирпичом храма. Золотой крест отчетливо виднелся на фоне голубоватого неба. Полосой зеленели поля вдалеке, за которыми темнели трубы завода.

Соня по привычке присела рядом с малым колоколом.

– Ну, здравствуй, – вздохнула. -Пришла тебя проведать. Ты, наверное, тоже замерзаешь. Смотри, какой там ветер поднялся. Братья твои молчат. Нет звонаря – волшебника. Кто он? Здорово звонит, правда?

Сонька представляла звонаря, каким видела в старинных книжках: в черном одеянии, седовласого и бородатого, с сильными руками, что заставляют говорить колокола.

Задумавшись, она вдруг заметила на полу коричневый комочек. Наклонилась…

– Птенчик! Бедный… – бережно, взяла тельце в руки.

Крыло навсегда застыло.

– Маму звал, – тихо проговорила Соня, заметив приоткрытый клюв.

– Как же ты …, – огляделась вокруг. – Сетки же везде?

Сжимая в ладонях птаху, легла на теплый прогретый временем и солнцем пол. Не заметила, как уснула.

*

Служба заканчивалась. Марк поспешил на колокольню. Глянул на подоконник: «Куда же подевался этот ключ?»

«Колокольный звон над землей плывет, а в монастыре братский хор по-о-ет…» – напевал Марк, торопливо поднимаясь по лестнице к звоннице.

– Бог ты мой… – пригляделся он к свернувшейся клубком девчоночьей фигурке. Она лежала лицом к лицом к свету, оттенявшему половину тела. Тонкая клетчатая ткань сарафана помялась, задралась возле острого загорелого колена.

Марк присел на корточки рядом и наклонился, разглядывая девочку. Солнце осветило нежный пух на щеках, капельки пота над губой, веснушчатый нос. Русые волосы рассыпались на деревянном полу, и только одна прядь упала на лицо, задержавшись у подбородка. На сгибе руки до ладони тянулась тонкая голубоватая вена. Расслабленные пальцы девочки держали мёртвую птицу. Марк поднял руку с намотанными на запястье чётками над её головой, чтобы поправить волосы, но кисть остановилась. Он прислушался к дыханию. Огляделся, размышляя над увиденным. Раздался свист. Тут Марк вспомнил, что забыл звонить…

– Ах, Господи помилуй, что за искушение!

Раздались шаги по ступеням. Свистел, вероятно, сторож и уже поднимался на звонницу искать звонаря.

– Марк! – послышался глухой бас. – Звонить нонче будешь али нет? Чай, забыл?

– Иду, Семеныч! – Марк поспешил к колоколам.

Сонька встрепенулась, услышав мужские голоса и раздавшийся звон большого колокола. Перепуганная, вскочила спросонья и уставилась на звонаря.

Марк, закрыв глаза, поочередно звонил во все колокола, «во вся тяжкая» как говорили в селе. Ногой нажимал на педаль с привязанной веревкой большого колокола, а руками перебирал на счет средние и маленькие. Звон, заливая всю округу, поглощая звуки, проникал в душу… В ушах у Соньки звенело от громкого перезвона. Большой колокол гудел после последнего удара. Марк все еще держал веревку колокола, не решаясь повернуться. Соня разглядывала его со спины – ветер пузырил черную рубашку, очертившую ровным контуром мощные плечи. В лестничном проеме показалась голова сторожа:

– Э-эва! – забасил Семеныч. – Девчонка… Вот шо ты медлил! Таперче прозвонился?

Марк, наконец, обернулся, и встретился взглядом с Соней.

– А, ну тебя, Маркуха! – махнул сторож рукой, и исчез, спускаясь вниз.

Марк молча смотрел на Соню, а Сонька на Марка – глаза в глаза. Не разглядывала коротко бритую голову, прямой правильный нос, обветренные губы, небрежную щетину. Нет, лишь серо-зеленые глаза и пристальный, пронизывающий взгляд.

– Разбилась? – нарушил Марк молчание, кивнув на птицу у Сониных ног.

Видно, проснувшись, выронила она птичье тельце.

– Ах! – вздохнула Сонька. Наклонившись, заботливо взяла в ладони мертвую птицу. – Здесь нашла…

– Ведь на окнах сетки везде, как она сюда попала? – снова огляделся Марк.

– Не знаю, похороним птенца?

Промолчав, Марк подивился искренности, чистоте и не испорченности девчонки. Глаза, полные любви и сострадания смотрели на него. В тёплых ладонях Соньки покоился разбившийся птенец.

«Может, выбросить его на помойку…» – промелькнула предательская мысль.

– Там за храмом насыпь, там и похороним, – ответил Марк.

Глава 3

Птенец

Смеркалось. Голубой купол вырисовывался на фоне вечернего неба. Полумесяц едва зарождался.

Сонька быстрым шагом двигалась к храму, обошла двор, показались насыпи.

Марк уже копал могилу, отбрасывая землю поодаль – вскоре нарисовался приличный холмик.

– Поглубже копаю, а то коты да собаки бродячие вмиг доберутся, – пояснил он Соньке.

В руках она держала коробку, обернутую в пеструю ткань.

– Бабушка дала, сказала птенца туда положить, и тканью обернуть…

– Как знаешь, – продолжал Марк копать, не оглядываясь.

«Ага, сейчас гробик сделаем, памятник поставим, все чин чинарем, а что, потом птиц позовем помянуть…»

– Н-да, копать я на зоне хорошо научился, успокаивает, – усмехнулся Марк.

– Где-где? – переспросила Сонька.