Звонарь

Он был не только опытным звонарем, но и художником – на колокольне в мастерской он писал иконы.

Глава 12

Иконописец

В мастерской пахло краской и растворителем. У окна посередине комнаты стояла большая икона Богородицы. Сонька подошла – доска была чуть ниже ее роста.

– Кто это, Марк?

– Матушка Богородица «Всецарица» или «Пантанасса».

Карандашом были прописаны мельчайшие детали, вплоть до узоров на тунике. Краской покрыты нимб и трон. Залиты одним тоном.

Сонька провела рукой по белому фону, рассматривая изображение. На троне сидела Богородица с младенцем на руках, за Ее спиной два ангела со сложенными крылами. Рядом лежала палитра со свежими сгустками краски, концентрированные цвета отливали на солнце. Скрученные железные тюбики – в углу на деревянном полу. В стеклянной вазе стояли длинные кисти и грубая щетина.

У окна сохли под лучами солнца доски с наклеенной марлей – для других икон.

– А с этими как потом?

Марк подошел поближе – все время он стоял в дверях, не решаясь подойти к Соньке.

– Эти высохнут, снова клеем покрою, потом левкасить буду… – он крутил в руках четки. –Основание готовим.

Тут же под досками стояло ведро с мелом.

– Из мела делается покрытие… – заметил Марк ее взгляд.

Он будто нехотя отвечал на вопросы не прошеного гостя. Перебирал четки, а сам смотрел на отливающие золотом на солнце волосы Соньки – голова не была покрыта платком, как принято. На тонкие руки, согнутые в локте – белая нежная кожа подростка, не тронутая солнечными лучами. Опустил взгляд – клетчатая юбка выше колен…

Сонька обернулась – взор голубых глаз обжег Марка. Он резко выдохнул и отшагнул к иконе – сделал вид, что смахивает соринку с округлых краев доски.

– Запылилась? – искренне спросила Соня.

– Да, немного, – Марк пытался не смотреть на девочку. Но взгляд будто сам упал на тонкую шею Сони, на россыпь родинок на светлой коже, тонкую вену, просвечивающую рядом с ухом.

Глава 13

Исповедь

Седовласый священник накрыл голову бабушки Вали голубой епитрахилью. Прочитал молитву, перекрестил. Сонька внимательно смотрела за каждым движением пожилого батюшки Евгения. Старушка поцеловала крест, Евангелие, сложила руки лодочкой:

–Бог благословит, Валентина.

Зашаркала ногами в сторону Соньки, легонько толкнула внучку к батюшке – он ожидающе смотрел на очередь. Неловкими шагами Соня подошла к аналою.

Он склонился над ухом девочки. Соня молчала.

– Как звать тебя, чадо?

– Соня, – прошептала она, не глядя на священника. Перед глазами под солнечным лучом серебрился крест.

– София ты, премудрость Божья. Валентины внучка?

– Моя бабушка – Валя. С ней я пришла.

– Слушаешься бабушку?

Сонька задумалась. Всегда ли она сразу откликалась на просьбы бабушки? Ходила ли за водой? Отпрашивалась погулять в лес? Сам собой всплыл образ Марка – а знала ли бабушка сколько раз сбегала она к нему на колокольню?

– Не всегда, – чуть слышно произнесла Сонька, поджав губы.

– Как же так? А кто будет Валентине помогать?

Батюшка Евгений покачал головой.

– Рассказывала, только ты у нее осталась – переживает за тебя. Где вечерами пропадаешь?

Сердце у Соньки предательски забилось – откуда он знает? Разве видел ее на колокольне? Марк говорил, батюшки в это время не бывает.

– Я… я… ходила…

– Навещаешь кого? – батюшка медленно поглаживал длинную пепельную бороду.

Сонька, наконец, подняла глаза на него.

– Какие глаза у тебя, чистые… Голубые, как небо.

– Я к Марку хожу, батюшка, – призналась, не раздумывая.

– Звонарю нашему новому? Маркухе?

– Он еще иконы пишет. Я убегаю смотреть, но бабушка не знает – ругаться будет.

Отец Евгений положил руку на плечо Сони, закрыв облачением от глаз смотрящих.

– А что скрываешь? Али не просто смотреть то ходишь?

Дыхание Соньки участилось. Покраснели щеки. Она рвала бумажку с написанными вместе с бабушкой грехами.

– Люблю я его! – выпалила Соня. И сама испугалась своих слов.

Почувствовала вдруг тяжесть от руки батюшки на плече.

– А он? – участливо наклонился старик.

– Он?

Снова осмелилась поднять глаза на священника. Рассмотрела множество мелких морщинок на светлом лице.

– Он просто разрешает смотреть, как он звонит и пишет иконы. Не ругается.

– Не спокойно у тебя на душе, чадо. Поведать надо Марку о своих переживаниях.

Сонька на мгновение представила, как рассказывает об этом Марку, который вдвое старше ее. Поймет ли? Да и зачем отвлекать его взрослого человека от таких серьезных дел?

– Да не интересно это ему, не буду.

– Взрослый он человек, София. Серьезный. Поведай ему, поймет.

Не сказал девочке, взрослеющей девушке, что знал об их чувстве мудрый отец Евгений.

– Что в руке у тебя? Рассказывай.

Сонька не заметила, как разорвала весь листочек со списком подростковых грехов. Стала пытаться собрать половинки листка…

– Да простит чадо Софию, – накинул епитрахиль на русоволосую голову Соньки.

***

Солнце припекало макушку сидящей на лавочке рядом с домом Соньке. Она достала из кармана сарафана круглое зеркальце, подловив солнечные лучи, стала дразнить зайчиками собаку. Та стала отмахиваться лапами, пока зайчик бегал по собачьему носу.