Надо же – «Кирюша»! Да, именно так он ее называл – ангелочек и Кирюша. Против ангелочка Кира не возражала, ей даже нравилось представлять себя белым человечком с большими мягкими крыльями за плечами. А Кирюша… Ну какой девочке понравится, когда ее зовут мальчишеским именем?
Он как будто прочитал ее мысли:
– Знаю, что не нравится, когда тебя так называют. Прости, дочка! До последнего ждали пацана, вот и имя придумали – Кирилл. Кирюша. Кира. В честь прадеда твоего. Геройский был человек, в войну до Берлина дошел. Я как-то на досуге начал собирать про него материалы, альбом получился – там фотографии старые, распечатки из архивов. Ты забери его, дочка. Моим-то он не нужен. Эльмира – она вся в бизнесе. А Вениамин…
Из груди отца вырвался хрип.
– Как ты себя чувствуешь? – забеспокоилась Кира.
Отец помотал головой:
– Не о том, не о том спрашиваешь. Ты же, наверное, хочешь узнать, почему я, гад такой, не объявлялся столько лет.
– Нет, думаю, мне это понятно. Семья, бизнес…
– Скорее бизнес, семья, – поправил отец.
– Меня больше интересует, почему ты вдруг вспомнил обо мне.
– Прости, Кира! Не поверишь, конечно, но я никогда о тебе не забывал. Всю свою окаянную жизнь вспоминал, представлял, как встречусь с тобой, прижму к груди… Не жалей меня, выскажи, что накипело на сердце, Кира.
– Да не накипело ничего. Я выстояла, выдержала. Это была хорошая школа выживания. Теперь у нас все нормально.
– Я слышал, ты замужем…
– Уже нет. Ты не ответил на мой вопрос – почему?
– Как нет? Ты развелась?
– Еще нет, но придется.
– Надеюсь, это не из-за меня? Ты спрашиваешь – почему. Человек приезжал, хотел узнать о твоей семье. Я постарался дать ему понять, что семья у тебя очень даже благополучная, ангелочек.
– Какой человек?
– Частный детектив. Фамилия Иванов. Знаешь такого? – Кира кивнула. – После того как он уехал, я решил, что не могу уйти, не попрощавшись.
– То есть, если бы он не приехал, мы бы так и не встретились?
– Бронислав Федорович нашел бы вас с мамой. Он отличный мужик, кристальной честности. Ты, если беда какая, сразу к нему. Он поможет, в лепешку разобьется, но поможет. Я ему поручил приглядывать за тобой.
– Зачем за мной приглядывать? Я сама справлюсь. Не ребенок.
– Я понял, что ты уже не ребенок. Ты – взрослая.
– И что? – Кира не могла понять этого человека.
Она разрывалась между желанием встать и уйти, хлопнув дверью, и остаться. Понимала, что не простит себе, если уйдет, не поговорив, но с трудом сдерживалась, чтобы не выплеснуть накопившуюся обиду. Она все-таки осталась, просто не могла уйти, как когда-то не смогла оставить на произвол судьбы маму. Кира встала, подошла к окну и несколько минут молча разглядывала прямоугольник больничного двора. Потом повернулась к отцу.
– Ладно, давай не будем говорить об этом. Расскажи лучше, как тебе жилось все эти годы.
– По-разному жилось, ангелочек, по-разному. Конечно же, работы, чтобы хорошо платили, я в Москве не нашел. С трудом устроился на стройку, каменщиком. Через неделю сорвал спину, и с работы меня выгнали. Деньги, правда, заплатили, и половину я отправил твоей матери. Я ведь посылал ей деньги поначалу, правда! Все мечтал: вот накоплю денег, и поедем мы с вами. Далеко. Туда, где вид волнует, нежели язвит… Не смотри на меня так, ангелочек. Это сказал один риелтор, когда продавал мне дом. Позже, много позже сказал[13]
. Ты скоро узнаешь, о чем я… С больной спиной работу найти еще труднее, чем со здоровой. Раздавал листовки, разносил письма, работал упаковщиком и комплектовщиком. Платили сущие копейки. Потом немного подлечился, устроился грузчиком на склад. Там дело пошло повеселее. Только через три месяца склад обокрали. По мелочи, сразу было понятно – свои. И как думаешь, кого назначили виновным? Был бы я москвичом, обошлось бы условным сроком, а так загремел на три года. Вышел через два. И вот тогда, ангелочек, я сразу поехал к вам.– К нам? Домой? – не поверила Кира.
– Да, к вам, в Гореловск, по адресу улица Космонавтов, дом три, квартира двенадцать. Видишь – до сих пор помню, не забыл. Не веришь? Знаешь, как я мечтал приехать домой, обнять вас с мамой! Она тут же бросится на кухню заводить тесто. Какие она пироги пекла! Я до сих пор вспоминаю вкус ее пирога с капустой. Сколько живу, больше нигде такого не пробовал. А куличи на Пасху? У нее был старинный рецепт, записанный ее мамой. Как сейчас его вижу: тетрадный листок, с двух сторон исписанный крупным размашистым почерком. Знаешь, какая первая фраза? – Отец хитро посмотрел на Киру.
Она пожала плечами:
– Откуда?
– Начинался рецепт так: «Взять муку по сорок одной копейке…»
– Что за мука такая? – удивилась Кира.
– В ту пору не было такого изобилия муки, только два вида: высший сорт, по сорок одной копейке, и первый, по двадцать шесть. Неужели ты не видела этот листок? Мать небось до сих пор печет, ни за что не поверю, что бросила это дело. А рецепт этот ты сохрани, родится у тебя девочка, передашь ей.