ДОРОДНЫХ. Какой у вас рот, Юрий Витальевич, редкие очертания. Не жмет? Так не давит?

ИВАНОВ. Очень удобно. И что я теперь должен с ней делать?

РЕБЕЗОВА. С Еленой Юрьевной? А повысьте ей зарплату за шустрость.

ИВАНОВ. С повязкой что мне делать?

ДОРОДНЫХ. Носите на здоровье, Юрий Витальевич.

ИВАНОВ. Спасибо. (Отходит в сторону, так и ходит с повязкой.)

РЕБЕЗОВА. Слабо тебе, Лена, нашего Юрика подстрелить.

ДОРОДНЫХ. Задачка для девочек младшего школьного возраста в одно действие. Но у нас все есть, нам ничего не надо!

РЕБЕЗОВА. Ну-ну, так я тебе и поверила. Жорес Филимонович, норму мы кончили и можем идти?

ЗЕНИН. Куда идти? Сейчас будет подгонка противогазов — каждый должен знать свой размер назубок. Прошу всех подойти к пункту раздачи средств индивидуальной защиты и замерить друг у друга внешние параметры черепа согласно антропометрической таблице.

Все толпятся у таблицы.

МАША. А какой размер самый маленький?

ЗЕНИН. Нулевой, потом идут дебилы и младенцы.

ЛАПИН. А самый большой у лошадей.

ДОРОДНЫХ. Юрий Витальевич, давайте я вам сниму повязку и померяю ваш овал лица.

ИВАНОВ. А дальше что?

ДОРОДНЫХ. Дальше доверьтесь мне — я вам подберу самый лучший.

ЗЕНИН. Юрию Витальевичу и мне положены командирские. (Протягивает.) Вот этот примерьте.

ЛАПИН. Что это за привилегии такие? Улучшенная резина?

ГАРКУША. В них гавкать можно, а в наших только хвостом вилять.

ИВАНОВ (примеряет). Он мне не лезет совершенно, что же делать?

ДОРОДНЫХ. Надо смазать лицо кремом, у меня есть, тогда войдет как по маслу. Какая у вас крупная голова, прямо греческий профиль.

ЗЕНИН. Министерская у вас голова, Юрий Витальевич, тут без спецзаказа не обойтись.

ИВАНОВ. Так что мне делать?

ГАРКУША. Примерьте вот это. (Подает лошадиный.) Как влитой. Прошу выдать наградные за спасение командира.

ДОРОДНЫХ. Вы вылитый кентавр, Юрий Витальевич, древнегреческий!

ЛАПИН (тихо). Только наоборот — выше пояса жеребец.

ДОРОДНЫХ. Так даже удобнее.

ЗЕНИН. Протираем противогазы спиртом и одеваем на головы.

Все протирают противогазы.

ГАРКУША. Учитесь, братцы, экономии материала. (Наливает спирт в стаканчик и, выдыхая пары, протирает резину.)

ЗЕНИН. Отлично — пять секунд, хорошо — шесть, плохо — семь. Внимание, начали!

Все напяливают противогазы. Иванов издает довольное ржание. Строят друг другу рожи, мычат что-то невнятное. Толя и Маша стоят, взявшись за руки, и смотрят друг на друга. Резкие всхлипы и стоны — у Дородных закрыт клапан коробки и она не может дышать. Гаркуша бросается к ней, начинает шарить по поясу в поисках коробки, открывает клапан и получает по резиновой «морде» две оплеухе. Показывает ей руками, что спас ей жизнь и требует вознаграждения. В это время по нарастающей звучит сирена воздушной тревоги и начинает мигать красное табло «Воздушная тревога». Все застывают и смотрят на табло. Начинают снимать противогазы по мере вступления в разговор.

ЛАПИН. Э-э, мы так не договаривались. Что это?

ЗЕНИН. Все в порядке — поступила вводная команда, а мы уже сидим в безопасности. Еще раз одели противогазы — не все уложились в норматив.

ГАРКУША. Иди ты в задницу со своими нормативами! Откуда взялась эта команда?!

ДОРОДНЫХ. Да уж! Кто ее дал? Может, кто напал, а мы тут забавляемся. Тут надо в магазин бежать и срочно, без всякой спешки делать запасы.

ЗЕНИН. Прекратить панику! Я компетентно заявляю — все убежища страны связаны единой цепью оповещения! Компетентные органы постоянно проверяют нашу бдительность и следят за всеми. А паникеров в войну расстреливали! Скажи спасибо, Кира, что сейчас не война.

ДОРОДНЫХ. Большое спасибо тебе, Жорес Филимонович, что сейчас не война. (Кланяется Зенину.)

ЛАПИН. Спасибо партии родной за то, что завтра выходной.

ГАРКУША. Это дело надо отметить — еще не грянуло, а мы уже перекрестились!

ЗЕНИН. Разговорчики! Приготовились!