0f38d74c480a4cc3f66ad4d0dc7c05fe

— Стой. — Переводчик схватил его за руку. — Твоего мира нет, но это не значит, что другие также исчезли! Мы можем проверить! Расскажем, например, о мире Джеджуна и попробуем попасть туда!

— Вперед, — безразлично бросил Джунсу, устало падая обратно на диван.

Аделита боялась, что полученных сведений окажется недостаточно, ведь Джунсу знал биографию Джеджуна лишь в общих чертах. Однако, закрыв глаза, она вскоре расплылась в удовлетворенной улыбке и посоветовала гостям расслабиться перед началом «сна». Не успел Джунсу мысленно послать ее к черту, как его веки налились свинцом и опустились; художник сначала оказался в темной пустоте, а затем — в холле дорогой квартиры. Слева от него стоял изумленный Рамон, справа — спокойная Аделита, а напротив — встревоженный Юно, разъяренный Джунсу и расстроенный Ючон.

— Сейчас они не видят вас, — сказала негритянка. — Можете наблюдать за ними.

— Вы правда не знаете, где Джеджун? — повторил уже, видно, этак в десятый раз Юно. — Вы ведь его друзья, разве он не сказал вам, куда уехал?

— Ничего он не сказал, придурок! — взвился Ючон. — Вы с Чанмином довели его, и он исчез! Может, вообще с собой покончил, он такое мог! Особенно после того, как твой муженек-наркоман его с лестницы столкнул и вашего ребенка убил!

— Беременным омегам слово не давали, — мрачно осадил его Джунсу. — Иди истерить в свою комнату, шлюха.

По всей видимости, Джунсу, хоть и не прогнал любимого в положении, никак не мог простить ему измену. Ючон отвернулся и, чуть не плача, отправился в указанном направлении. Теперь Джунсу-художник заметил под его широкой одеждой еще не большой, но уже бросающийся в глаза живот. Давний кошмар все-таки ожил. Джунсу с перекошенным лицом проводил взглядом Ючона-омегу и прокомментировал:

— Какое счастье, что этот пиздец существует только в одном мире…

Тем не менее, он пошел за Ючоном и, замерев на пороге его комнаты, стал смотреть, как потерявший всякое сходство с альфой или бетой омега рыдает, вытирая слезы бумажными носовыми платками. В это время Джунсу-начальник и Юно-альфонс ссорились из-за Джеджуна, которого не могли найти ни полицейские, ни частные детективы: откуда же им было знать, что бухгалтер сейчас счастлив с вампиром где-то в пригороде Мехико.

Когда настало время возвращаться, Джунсу вновь окунулся в темноту, а потом очнулся на диване в салоне Аделиты. Легко было догадаться, что его тело не двигалось с места — путешествовало лишь сознание.

— Мир Джеджуна, — констатировал остолбеневший художник. — Там был еще один я. Я видел другого человека с моим лицом. Это… это немного пугает. — Он с трудом заставил себя оторваться от разглядывания стены и устремить на Аделиту осмысленный взгляд. — Расскажите мне о наших мирах. Кажется, вы все знаете. Почему они исчезают? Как нас сюда привели?

Губы Аделиты растянулись в коварной улыбке.

— Ты точно хочешь знать это, красавчик? Тебе не понравится.

Джунсу решительно кивнул. Правда, когда Рамон услышал рассказ негритянки, он долгое время не хотел переводить ее слова и только повторял, что это — безумие. Но потом все же перевел. Пораженный Джунсу потребовал доказательств, обещав заплатить за них столько, сколько потребуется; Аделита подтвердила все бесплатно, потому что клиент попался уникальный.

Джунсу пришел домой только утром, и то не в особняк, а в квартиру Рамона. Переводчик пробовал утешить его, но не мог подобрать нужных слов; в итоге он просто позволил художнику накачиваться текилой и стеклянными глазами смотреть на экран ноутбука, где «золотой голос и платиновая попа» Кореи Ким Джунсу пел то в составе квинтета DBSK, то втроем с Джеджуном и Ючоном, то вообще сольно. Художник пьяно посмеивался и отпускал злые, совсем не забавные шутки по отношению ко всем пятерым артистам (или, точнее, шестерым — скоро он узнал и о существовании макнэ Super Junior).

— Забудь все, что было этой ночью, как страшный сон, — посоветовал Рамон, когда совсем опьяневший Джунсу, в очередной раз сбросив звонок от майора, лег на кровать и закрыл глаза.

— Уже не забуду, — пробормотал художник. — Это невозможно. Но я… я сменю имя. И сделаю дюжину пластических операций.

— Давай ограничимся именем, — сказал Рамон, ложась рядом с ним.

МОСКВА