1 (СИ)

Учитывая, что "кому надо" служили в недавно набранных полках постельничей стражи, и все свои надежды на лучшую жизнь связывали с Великим князем Димитрием Иоанновичем - столь тревожная новость их должна была изрядно огорчить. А еще заставить преисполниться злобы на неведомых, но явно очень подлых заговорщиков. Пока неведомых...

- Минька?

Место первого десятника тут же занял второй:

- Шепнул сынку подскарбия Воловича, исполняя наш с ним уговор.

Вытащив из-за пазухи пухлый кошель с серебром, постельничий сторож с гордым видом добавил к нему небольшую калиту, весьма характерно звякнувшую золотыми монетками:

- И князю Андрею Вишневецкому. Этот сам ко мне подошел... Ну я и продался ему на тех же условиях, что и Воловичам.

Сложив и убрав платок обратно в рукав, венценосный притворщик милостиво кивнул удачливому охранителю его бренного тела: мало того, что тот запустил еще одну версию слуха про его резко пошатнувшееся самочувствие, так еще и золотом (вдобавок к серебру!) разжился. Плюс, благодаря "предательству" десятника появились дополнительные способы воздействия на старшую ветвь рода князей Вишневецких, тяготевшую к польской короне. Ну а раз так... Негодные ветви, бывает, и отсекают, чтобы не мешали дереву расти.

- Хвалю.

У многоопытного десятника от государевой милости и ласки невольно проступил легкий румянец. Опять же - если с Вишневецкими все сладится, то у него в кошеле не только талеры, но и цехины начнут звенеть! Конечно, половина благодарностей исчезнет в жадных руках особого казначейского дьячка, но и оставшегося будет более чем достаточно - не только ему и детям, даже внукам-правнукам останется!..

- Держите его... Терпи, Петр Лукич.

Ничего не понявший боярин только и успел, что открыть рот для уточняющего вопроса - как в голове зашумело, отдалось горячей сыростью в носу и напоследок резануло болью в глазах. Да такой, словно в них плеснули кипятком!.. Мгновение-другое, и дюжие постельничие сторожа подхватили бывшего-будущего командира под белы рученьки, вытаскивая на подгибающихся ногах за дверь - где набившиеся в Приемную придворные смогли без помех полюбоваться на текущие из его ноздрей струйки крови, опухшее и вроде как посиневшее лицо, и в особенности на глаза, красные от лопнувших сосудиков. Тяжек гнев правителя, ох тяжек!!! Поэтому совсем не удивительно, что родовитые зеваки почли за лучшее исчезнуть, в ожидании того славного... Гм, вернее печального мгновения, когда Великий князь Литовский отъедет из Вильно в Москву.

- Государь?..

Наивернейший и наипреданнейший слуга Михаил Салтыков нашел своего повелителя в Опочивальне, взирающим через окно на суету дворни. Огляделся в покоях, невольно цепляясь взглядом за прямоугольник примятого ворса на персидском ковре - там, где еще вчера стояло стальное хранилище с хитроумными замками...

- Возок подан, государь.

Не отвлекаясь от разглядывания части санного обоза, в который погрузили все что можно (включая большую часть великокняжеской казны и его библиотеку), и даже часть того, что вроде бы и нельзя (ну вот зачем брать с собой дрова?), Дмитрий едва заметно кивнул. Затем вздохнул, словно бы прощаясь до срока с Большим Дворцом, и дозволил ближнику одеть на себя тяжелую шубу. Не то, чтобы он сам не справился... Но ведь обидится, что лишили такой нешуточной привилегии, начнет искать возможность вернуть себе государьскую милость - и черт его знает, до чего он там додумается и чего решит?..

- Скажи, Мишка. У тебя не бывало такого ощущения, будто пообещал что-то важное - а потом забыл, и не исполнил?

Новоиспеченный глава Постельничей стражи сразу озабоченно нахмурился:

- Никогда такого не было, государь! Мое слово твердо, то все знают - а если кто иное говорит, так я готов!..

Ухватив усыпанную агатами и бирюзой рукоять кинжала, боярич воинственно нахмурился.

"М-да, нашел, у кого спрашивать!"

Оборвав блюстителя родовой и личной чести коротким жестом, правитель разочарованно выдохнул:

- Не то, совсем не то. И тревога какая-то неясная давит...

Ближник понимающе кивнул-поклонился: как же не быть в тревоге, коли за малым насмерть не отравили? А окончательно Салтыков уверился в дурном настроении Великого князя, когда его не пригласили в жарко протопленный великокняжеский возок. Причем и на второй (и все последующие) дни тоже: Дмитрий был занят тем, что пытался разобраться в природе своих неясных предчувствий, соответственно, и внимания на мерзнувшего в седле постельничего не обращал - заставляя того все больше и больше нервничать и гадать, кто же это нашептал Димитрию Иоанновичу про него разных гадостей. Недовольно переглядывались постельничие сторожа, втихомолку обсуждая рычащего на них боярича; вздыхали челядины, терпеливо снося очередной разнос или придирки обозного старшины (которому тоже регулярно доставалось от лютующего государева подручника); мечтали о вкусном зерне и теплом стойле лошади... Один лишь Борей беззаботно развлекался, щедро высеивая метели и бураны на пути ничтожных людишек:

- Вью-уу!!! Закружу-завьюжу...