100 великих крылатых выражений

Возмущенный ропот ее противников все чаще напоминал маркизе, что ее власть над королем не вечна. Ей пора было готовиться к худшему.

Худшее наступило, когда в 1763 г. Франция и Англия подписали Парижский мир, по которому к англичанам перешли французские владения в Восточной Индии, Канада и еще ряд заморских территорий. Их словно смыло потопом. Англия подобрала их, оставив французам лишь несколько островков у берегов Америки.

Всесильному министру Э.Ф. де Шуазелю, ставленнику маркизы де Помпадур, пришлось напрячь все свое хладнокровие, чтобы после подписания позорного мира с Англией выдать разгром за победу. Франция теперь была полутрупом. Лишь через четверть века революция гальванизировала ее.

Помпадур не имела счастья увидеть революцию и взойти на эшафот. Она умерла 14 апреля 1764 г. от пневмонии. Ей было всего 42 года.

Парижский двор недолго горевал о потере самого яркого своего украшения. Праздничная жизнь продолжалась. Балы, маскарады, интриги, любовные романы.

О будущем старались не думать. Шутливое восклицание маркизы де Помпадур – «После нас хоть потоп!» – стало непреложным законом.

Маркиз гуляет с другом в цветнике,
У каждого левкой в руке,
А в парнике
Сквозь стекла видны ананасы.

М. А. Кузмин

Элита Старого режима оставалась поразительно безучастной к своему будущему – словно танцевала на вулкане, не думая, что тот проснется, или, обращаясь к пророчеству Помпадур, сибаритствовала на краю острова, на который уже мчалась громадная волна потопа.

Пример Франции наглядно показал, что общество, не способное к реформам, то есть к самолечению, обречено. Роковые мутации (изъяны) в нем накапливаются, и если не бороться с ними путем реформ, революция, эта аутоиммунная реакция организма, отторгнет вредную часть государственного тела, умертвит ее, как якобинские судьи 30 лет спустя пытались умертвить всю старую аристократию. Потоп, предсказанный Помпадур, наступил, но люди погибали в нем избирательно. Провидение губило в первую очередь тех, кого десятилетиями прежде лелеяло.

Революция, как библейский потоп, снесла все прошлое – и ничего не построила. Франции пришлось возрождаться из руин. Через десять лет во главе нее встал император, через четверть века – снова король.

Россия есть европейская держава

1767 г.

Краткое правление императора Петра III завершилось дворцовым переворотом 28 июня 1762 г. Власть выпала из рук императора, как игрушка у ребенка. В то утро гвардейские части Санкт-Петербурга присягнули на верность его жене – новой императрице Екатерине II (1729–1796). Ей предстояло стать Великой, а ее мужу, арестованному следующим утром и вскоре погибшему, – прослыть чем-то вроде глупого курьеза, жалкой шутки, коих немало было в истории.

Екатерину II по праву считают одной из наиболее удачливых преобразовательниц в истории России. Умная, осмотрительная и деятельная хозяйка всея империи, она с первых дней царствования принялась наводить в ней порядок, починять и реформировать ее.

Уже в ночь с 28 на 29 июня, в ночь мятежа, когда находившийся в Петергофе Петр III еще не был задержан, Екатерина, направляясь из Петербурга в Петергоф, увлеченно обсуждала со своей наперсницей, княгиней Е. Р. Дашковой планы будущих преобразований. Надлежало сделать Россию просвещенной монархией. Первый шаг к тому был предпринят ее великим предшественником Петром I. Несколько лет спустя в своем «Наказе» она чуть ли не в начальных строках напомнила об этом: «Петр Первый, вводя нравы и обычаи европейские в европейском народе, нашел тогда такие удобности, каких он и сам не ожидал» (статья 7). Вот и ей – она мечтала об этом – предстояло уравнять Россию с главными державами Европы. «Она была глубоко убеждена, что место России – в Европе, – пишет российский историк О. И. Елисеева. – Поэтому практически все ее реформы в конечном счете были направлены на сокращение разрыва между просвещенными нациями Запада и Россией» («Екатерина Великая», 2010).