100 великих тайн дипломатии

Пути Рахмани и Бравина ранее не пересекались, хотя ему тоже приходилось ездить туда и обратно через Ташкент и территории, захваченные своенные басмачами. Когда миссия Бравина ехала в Кабул, на них напала банда. Это произошло возле города Керки на Аму-Дарье. Двое убитых, восемнадцать раненых – таков был результат столкновения. Пришлось делать крюк, чтобы избежать новых столкновений. После нескольких встреч русский дипломат исчез. Это было неудивительно для дипломата: они постоянно получали новые задания. Только позднее супруги Рахмани узнали о дальнейшей судьбе Бравина. Но обстоятельства его смерти до сих пор вызывают много вопросов.

Несуществующий дипломат непонятного государства

Это как раз то, о чем мы говорили ранее: когда еще в истории дипломат мог оказаться в подвешенном состоянии – без верительных грамот, без полномочий, да еще и без официальной родины. Н.З. Бравин оказался единственным царским дипломатом в Персии, который дал согласие представлять интересы новой власти в Кабуле. Бравин, так и не получив из Москвы официальных документов, подтверждавших его дипломатический статус, решил 29 апреля 1919 года отправиться в Афганистан. Вместе с ним были 15 человек. Именно тогда они попали в засаду басмачей, но все же сумели добраться до столицы Афганистана. Больше Бравину не суждено будет увидеть родину, потому что все пошло не так.

Чиновник с опытом

Первоначально жизнь Бравина казалась вполне обычной. Он родился в мещанской семье в Симферополе, но стремился сделать карьеру, поэтому окончил факультет восточных языков Санкт-Петербургского университета по арабско-персидско-турецко-татарскому разряду, а потом – учебное отделение восточных языков при Азиатском департаменте МИДа. С начала ХХ века он успел получить неплохой дипломатический опыт: с 1905 по 1907-й – в Персии, с 1907 по 1909-й – вице-консул в Сеистане (область в Восточной Персии), в 1909–1911 годах – консул в Бомбее и Калькутте, в 1913 году – консул в Аддис-Абебе, в 1914 году – опять в Персии. Можно заметить, что, став дипломатическим чиновником, Бравин менял места дислокации, но, скорее всего, плохо представлял себе, что происходит у него на родине. Судя по воспоминаниям, он был обычным служакой, дисциплинированным и патриотичным, его характер портили только вспышки гнева и нетерпимость по отношению к коллегам. Если бы Бравин работал в европейских миссиях, его давно заменили бы другим, более сговорчивым сотрудником, но Восток был в то время такой же загадкой, как и сто лет назад, поэтому любые профессиональные кадры ценились на вес золота.

Когда в России сменилась власть, Бравин, не особо размышляя над тем, что произошло, принял новый порядок и перешел на службу советской власти. Это было типично для дипломатов – людей достаточно рациональных и прагматичных. Бравин даже получил назначение дипломатического представителя России в Персии. В январе 1918 года он прибыл в Тегеран и наладил связи с местным обществом, активно выступал перед населением с разъяснениями международной политики России. Персия была важным стратегическим регионом, который на протяжении веков был яблоком раздора для Англии и России. В тот момент Персия выбирала, кого ей предпочесть – англичан или советских. Наряду с Бравиным принимали и британских эмиссаров. Персия отвергла советского дипломата, и его отозвали в Москву в июне 1918 года – всего через полгода после начала работы. Далее он был назначен уполномоченным Народного комиссариата иностранных дел в Туркестане и в марте приехал в Ташкент. В это время в соседнем Афганистане шла гражданская война, и советское правительство поручило туркестанской миссии наладить связи с Афганистаном, освободившимся от английского влияния. Бравин стал главой миссии, направленной в Кабул.

Его задача напоминала миссию Виткевича сто лет назад, но Россия была уже другой страной, и времена были другие. Впрочем, судьба Бравина похожа на судьбу Виткевича: оба погибли, одному из них было 30, другому – 39. В жизни обоих оказался сильный противник – англичанин. Только отношения Виткевича и Бёрнса напоминали корректную дуэль чести, присущую XIX веку, а отношения Николая Бравина и Фредерика Бейли стали поединком на выживание – с коварными интригами, переодеваниями и провокациями. Понятий чести больше не существовало, потому что битва шла не просто между двумя странами, но и между двумя системами.