100 великих загадок современной медицины

Под действием гормонов, попадающих в наш организм извне, меняются не только анатомические особенности организма, но и нарушается развитие мозга, отчасти иным становится и наше поведение. Медики объясняют влиянием внешних гормонов самые разные девиации в нашем поведении: от аутизма до повышенной агрессивности. Исследования, например, показали, что под действием органических растворителей нарушаются умственные способности новорожденных детей. По этой причине в странах Европейского союза с 2010 года запрещены бутылочки для детского питания, содержащие бисфенол А. С 2005 года запрещено использовать некоторые фталаты в детских игрушках и косметике. Общества охраны потребителей требуют расширить запреты.

Многие ядовитые вещества, попавшие в окружающую среду, очень стабильны. Любители мрачных утопий не устают повторять, что эти химикаты сохранятся в природе, даже если человечество исчезнет. Недаром их называют персистентными, то есть необычайно устойчивыми, вредными веществами. Они циркулируют в атмосфере; ими отравлены реки, моря и озера; они проникают в пищевую цепь – в продукты, которыми мы питаемся.

В 2004 году вступила в силу Стокгольмская конвенция о стойких органических загрязнителях. Отныне было запрещено применение 12 наиболее опасных персистентных веществ. В этом списке оказались такие известные яды, как ДДТ, диоксин, фуран и гексахлорбензол (он применялся для борьбы с болезнями зерновых культур), а также полихролированные бифенилы, вызывающие рак (они использовались в качестве охладителей и смазочных средств). В 2015 году этот список пополнили еще 9 персистентных химикатов, в том числе перфтороктансульфонат (он придавал одежде и обуви водо- и грязеотталкивающие свойства).

Кстати, во многих странах применение ДДТ было запрещено задолго до принятия Стокгольмской конвенции (в СССР, в других странах Европы и в США – с 1970-х годов). Однако оказалось, что разнесенные ветром частицы этого пестицида всё еще сохраняются во всех уголках планеты – даже в полярных районах, где никогда не занимались сельским хозяйством. То же самое можно сказать об остальных запрещенных химикатах. Микроскопические дозы этих ядов находят в растениях, в жировой ткани животных и даже в материнском молоке. Дозы эти невероятно малы, но они постепенно накапливаются в организме. Так, переделывая мир «ради торжества прогресса» и внедряя химизацию в сельском хозяйстве, мы добились того, что пропитали всё на планете ядом.

«Обжегшись на молоке, дуют на воду». Не случайно люди повсеместно боятся генно-модифицированных продуктов. Ведь нас десятилетиями уверяли, что применение ДДТ и других пестицидов в сельском хозяйстве идет на пользу всем нам. О хроническом отравлении ими людей стало известно гораздо позже – «ввиду многочисленных фактов».

Одни вредные вещества запрещают, на их место приходят новые. Однако их репутация неизменно бывает сомнительной. «Всё вокруг – химия!»

В древности основным материалом было дерево; еще и сейчас запах деревянного дома кажется нам «удивительно здоровым». Теперь мы выбираем пластик, прессованные плиты, лаки и краски с их неповторимо резким запахом и надписью на этикетке: «Следует избегать попадания в пищу». А в дыхательные пути?

У нас вдоволь времени, чтобы дышать парами веществ, окружающих нас. Слушая выпуски новостей, мы чувствуем себя порой живущими как на пороховой бочке. По правде говоря, нам нечего бояться террористов. Мы давно живем не на бочке с порохом, а на самых настоящих складах химического оружия – в наших квартирах.

Мы оказались плохими хозяевами, ничем не лучше хрестоматийных Гаева и Раневской. На воротах, ведущих в наш вишневый сад, давно пора вешать табличку: «Осторожно! Требуется дехимизация».

Почему люди становятся наркоманами?

«Кокаин – черт в склянке! – отнюдь не понаслышке писал в повести “Морфий” Михаил Булгаков. – При впрыскивании одного шприца почти мгновенно наступает состояние спокойствия, тотчас переходящее в восторг и блаженство. И это продолжается только одну-две минуты. И потом все исчезает бесследно, как не было. Наступает боль, ужас, тьма».

В большинстве стран образцы штаммов смертоносных микробов хранятся в секретных лабораториях, попасть в которые очень трудно