100 знаменитых символов Украины

Первый номер издания вышел в Харькове в 1922 году. Это было «золотое время» самого известного украинского сатирического журнала. Во-первых, здесь собрался талантливейший коллектив авторов. Во-вторых, журнал издавался не где-нибудь, а в центральном издательстве «Вести ВУЦИК» и на первых порах ему был обеспечен, так сказать, режим наибольшего благоприятствования. А в-третьих, «Червоний Перець» очень быстро стал для простых людей чем-то вроде общественной приемной, куда можно было обратиться практически по любому вопросу. Для человека, замученного бюрократизмом и хамством, гораздо проще и эффективнее было обратиться в «Перець», чем пытаться достучаться до вышестоящих инстанций. Достаточно было одного фельетона или карикатуры — и зарвавшийся бюрократ или хамовитый чиновник лишались своего места. Говорят, дошло до того, что председатель ВУЦИК Григорий Петровский даже возмущался по поводу бешеной популярности Вишни и «Червоного Перця»: «Я не пойму, кто у нас всеукраинский староста? Григорий Петровский или Остап Вишня?» Так что ревность была еще та. И в конце концов власти надоела такая замена ее функций, тем более что от этой «замены» самой власти доставалось иногда изрядно.

Первый звоночек прозвенел в 1927 году, когда отдел печати ЦК ВКП(б) издал постановление «О сатирико-юмористических журналах». В этом постановлении, как гораздо позже написал журналист газеты «Зеркало недели» Олег Смаль, «выстраивалась четкая система „зоны смеха“». Сатирикам выдавались четкие инструкции, что можно делать, а что нельзя, о чем нужно писать и высмеивать, а что есть табу. Религия, кулаки, нэпманы, враги народа — это пожалуйста, это можно и нужно брать на острие сатирического пера. Можно трогать мелкого чиновника, так сказать, по принципу «кое-где у нас порой». Конечно же, просто необходимо высмеивать окружающий со всех сторон Советский Союз враждебный буржуазный мир. А вот трогать социалистическую систему или высмеивать высоких руководителей республики или всей страны — это категорически запрещено. И не дай бог кому-нибудь нарушить этот запрет…

Время относительной свободы закончилось, на смену 1920-м пришли зловещие тридцатые годы. Пришла пора закручивания гаек, уничтожения украинского народа и его лучших представителей. Обвинения, предъявленные людям, которым судьбою было предопределено чем-то выделиться из серой массы, были стандартными: терроризм и подготовка покушений на высших руководителей Украины. Не миновала чаша сия и редакцию «Червоного Перця». В 1933–1934 годах был арестован практически весь коллектив журнала. В конце концов обескровленный «Перець» перестал выходить…

Перед самым началом Великой Отечественной войны издание журнала было возобновлено, правда, уже не в Харькове, как ранее, а в Киеве. Да и сам журнал стал совершенно другим, изменилось название, откуда исчезло слово «червоний», изменилась и «начинка». И все-таки «Перець» был любим и уважаем читателем. Постепенно журналу удалось вернуть себе доверие людей, которые, как и раньше, видели в нем едва ли не последнюю инстанцию, где можно было решить свои проблемы. И это не преувеличение: свидетельством тому тираж, достигавший 3 миллионов 200 тысяч экземпляров. И это при достаточно высокой для советских времен цене — 40 копеек.

Особенно возросла популярность «Перця», когда главным редактором журнала стал Федор Юрьевич Макивчук. Редакторская должность — это всегда адский труд, а уж в советские времена… Чего только не довелось испытать Федору Макивчуку за годы работы в журнале, от кого только не приходилось отбиваться…

Вот, например, опубликовал «Перець» в начале 1960-х фельетон в стихах Степана Олийныка «Балабон едет за границу». Художник изобразил этого самого балабона лысеньким, низеньким и кругленьким человечком. И сразу же в мозгу какогото «бдительного» читателя буквально на уровне рефлекса щелкнула мыслишка: «Ага! Да это же вылитый Никита Сергеевич Хрущев, наш горячо любимый генеральный секретарь КПСС!» И тотчас во все инстанции полетела «телега» — мол, посмотрите, что делает «Перець». Оттепель оттепелью, а за «надругательство» над генсеком все равно по головке не погладили бы. Естественно, что в редакции и не думали изображать Хрущева. Но оправдываться было уже поздно. В общем, вызвал к себе большой начальник главного редактора «Перця», и отнюдь не для того, чтобы в дружеской обстановке чайку попить. Как только переступил Федор Юрьевич порог высокого кабинета, так и началось: «Что вы себе позволяете? Вы понимаете, что вы натворили? Мы сегодня же созовем секретариат и сделаем соответствующие выводы. Да мы, да вас…» и так далее и тому подобное. Пока наконец Федору Макивчуку не удалось вставить слово: «Простите, — сказал он, — а вы считаете, что генеральный секретарь нашей партии Никита Сергеевич Хрущев — балабон?» Дальше последовала немая сцена. «А ну вас!» — это было все, что смог выдавить из себя хозяин кабинета.