1000 лет радостей и печалей

С генералом Ван Чжэнем отец познакомился в Яньане в 1943 году. После переезда отца в Пекин они вращались в разных кругах и редко встречались, но, когда Ай Цин вернулся из Чили, Ван Чжэнь пригласил его на обед. Во время разговора генерал принес потрепанную книгу — «Избранные стихотворения Ай Цина», на страницах которой было множество пометок и маленьких кружочков под строчками, которые его особо восхищали. На титульной странице была пометка для его детей: «Один кружочек — эти строки нужно хорошо знать. Два кружочка — выучить наизусть».

В начале весны 1958 года, когда «правым элементам» вроде Ай Цина грозила высылка из столицы, Ван Чжэнь, который теперь занимал пост министра освоения целины и залежных земель, снова пригласил его к себе. Он не стал ходить вокруг да около. «Старина Ай, — сказал он, дружески обратившись к нему, — ты не антипартийный, не антисоциалистический элемент. Ты на стороне правды, я знаю. Пора тебе уйти из культуры, давай с нами».

Ван Чжэнь взял палку и подошел к большой карте Китая на стене. Хэйлунцзян был в правом верхнем углу, и Ван показал на маленькую точку на самом северо-востоке — на лесное хозяйство под названием Наньхэн. «Старина Ай, — сказал он, — вот куда ты отправишься».

Как и других «правых» уклонистов, отца высылали в один из наиболее суровых регионов на «перевоспитание». Но Ван Чжэнь распорядился, чтобы его отправили в Большую северную пустошь — эта территория находилась в его юрисдикции и там он мог защитить отца. Большая северная пустошь — это самая северная часть Китая, ее северная и восточная границы, от которых рукой подать до Советского Союза. Уже с 1650-х годов, с эпохи правления первого императора Цин, эта часть страны обрела мрачную репутацию как место ссылки обвиненных в мятежных настроениях.

Перед отъездом из Пекина мать сходила в магазин товаров для иностранцев и купила ящик американского сухого молока. В Большой пустоши молока достать было нельзя, и, по мнению матери, мой организм выдержал тяготы ссылки именно благодаря той детской смеси.

Мы отправились на север на поезде, реквизированном для военных нужд, и были в нем единственными гражданскими пассажирами. Чтобы не привлекать внимания, перед посадкой на поезд отец сказал Линлин: «Если кто-нибудь спросит, чем занимается отец, отвечай, что я крестьянин».

Когда мы наконец доехали до Мишаня, нас встретил Ван Чжэнь. Маленький уездный городок был наводнен десятками тысяч демобилизованных солдат. Как в военные времена, когда Ван Чжэнь был полководцем, он забрался на крышу грузовика и стал командовать будущими крестьянами, побуждая их поднимать целину и пахать землю Большой северной пустоши, сохраняя дух Яньаня. «Это поэт по имени Ай Цин, — сказал он им, — он едет с нами, давайте поприветствуем его!» «Привет!» — прокричала толпа. «Сегодня мы выдвигаемся в Большую северную пустошь. Если у нас не будет транспорта, как мы туда пойдем?» «Пешком!» — был ответ.

Со стороны Мишаня можно было видеть противоположный, восточный берег озера Ханка — это уже территория Советского Союза, и до Владивостока рукой подать. Нам выделили комнаты в пустующей школе. Когда мать узнала, что ребенок предыдущих жильцов умер от кори, она перепугалась, что я могу подхватить инфекцию. «Лучше спать на улице!» — плакала она. Так что мы перебрались на ночлег в другое место.

Предки матери были из Шаньдуна — провинции, где родился Конфуций, и, как многие уроженцы этих краев, она имела традиционные взгляды на устройство семьи. Она почитала родителей и была предана своим детям, она была решительной и умелой. Сдержанная в проявлении эмоций, она любила отца, но в те времена слово «любовь» не связывали с личными чувствами — ведь любить можно было только страну, партию и ее лидера.

Пунктом назначения был Госхоз 852. Еще недавно эти места, расположенные высоко в горах, представляли собой девственный лес. Ай Цин был единственным «правым элементом», высланным туда. Других «правых элементов» — 1417 писателей, художников, актеров, музыкантов и инженеров — отправили на два других лесоповала в том же районе. Это была лишь малая часть из полумиллионной армии «правых элементов», которых теперь разбросало по всем концам страны.

Секретарь компартии Госхоза 852, который раньше служил начальником охраны Ван Чжэня, обращался с нами вежливо и уважительно. На территории имелось пять отдельных домиков для руководителей лагеря — один в середине, другие четыре на равном расстоянии от него и друг от друга. Нам выделили домик в юго-восточном углу, который изначально был отведен Ван Чжэню. Его соорудили из сосновых бревен, а зазоры между ними забили опилками для утепления. Снаружи стояли ярко-белые березы.