1000 лет радостей и печалей

Отца удостоили почетного звания заместителя начальника лагеря, не предполагавшего ни власти, ни особых обязанностей. Будучи литератором, отец совершенно не разбирался в лесном хозяйстве или лесозаготовках, и Ван Чжэнь таким образом предлагал подопечному возможность пожить среди простых рабочих, «узнать жизнь» и собрать литературный материал. Отец старался быть полезным, помогая строить домики и складывать каны — кирпичные кровати-печи, распространенные в условиях сурового климата. В течение дня его задачей было писать объявления на доске, а по вечерам он держал фонарь для тех, кто был занят тяжелой работой.

В апреле деревья в лесу были еще голыми, и отец водил нас, детей, наблюдать за птицами. Посреди угрюмой тишины сквозь ветви проникали солнечные лучи, освещая поваленные стволы и кучи листьев. Ближе к ночи поднимался ветер и метался по долине с угрожающим ревом. Отец нас успокаивал, говоря, что лес — это дом ветра, и каждую ночь после дневных трудов ветер, как и мы, возвращается домой. По его версии получалось, что ветер — старший житель гор, а я — младший.

В госхозе было маленькое сельпо, но на его двери месяцами висел замок, так как товаров было немного. Выживание здесь зависело от нас самих. Родители собирались расчистить небольшой участок и посадить овощи, но уже после выкорчевывания спутанных древесных корней у отца все руки покрылись ранами и мозолями.

Однажды мы нашли глубоко в лесу новорожденного пятнистого олененка. Мы принесли его в лагерь и стали откармливать детской смесью. Некоторое время он с удовольствием играл со мной, но потом, к сожалению, угодил в колодец и утонул. Позже лагерь приобрел большого северного оленя, построили для него загон и поручили отцу ухаживать за ним. В конце концов животному удалось повалить часть ограды и сбежать, чему отец втайне был рад.

Жизнь в лесной тишине была простой и скромной. Когда наступало лето, горы покрывались «золотыми иглами» — желтыми грибами, которые мы собирали, сушили и с удовольствием ели. Однажды, когда я едва начал произносить первые слова, я потянул отца за руку в лес. В углублении у корней дерева я нашел гриб-ежовик, который очень хотел показать ему.

Осенью 1958 года железную дорогу протянули дальше на восток, до самого Хулиня, и все шпалы для нее были изготовлены из нашей древесины. Мать ухаживала за саженцами и выращивала овощи, но для обеспечения нужд железной дороги ее отправили на лесозаготовку. Деревья валили с помощью большой ручной пилы, которую два человека тянули туда-сюда; каждый падающий ствол так звучно ударялся о землю, что эхо проносилось по всей горе. К концу дня вся одежда матери была мокрой от пота, а стоило выйти из-под укрытия леса, как ее обдувал холодный ветер. В ту зиму мать простудилась и больше двух месяцев кашляла. От кашля у нее в глазах полопались сосуды, а белки покраснели. Из-за отсутствия лекарств у нее развилась хроническая астма.

На более отдаленных делянках дровосекам приходилось в качестве временного укрытия выкапывать ямы в обледеневшем снегу и закрывать дыру ветками и брезентом, оставляя отверстие для вентиляции. Вечером они разжигали костер, чтобы согреться, но его никогда не хватало на всю ночь, и к утру становилось так холодно, что над дырой облачком поднимался пар от дыхания спящих. Если над дырой не было пара, значит, люди внутри умерли.

Когда наступала зима, горы укрывались снегом не меньше чем на полгода, и как только он весной таял, грязь была такая, что грузовики с продовольствием не могли пробраться через нее. Когда заканчивалось зерно, мы утоляли голод вареными ростками пшеницы. В молодости отцу не хватало кальция в еде, так что зубы у него всегда были плохими, а теперь он не мог разжевать жесткие ростки, и приходилось глотать их целиком. Из-за этого его постоянно мучил понос. Вскоре он стал худым, как щепка, и не мог вставать с постели. Измученный физически и морально, он, закрыв глаза, зачастую не хотел их открывать. Но наше присутствие и поддержка матери помогли ему выжить. Мать говорила, что если бы не дети, они с отцом купили бы билеты в один конец до реки, связались бы веревкой, схватили тяжелый камень и прыгнули в ледяную воду. Всего минута — и конец мучениям.

Наше лесное жилище не было подключено к электричеству, так что отец пожертвовал свои авторские гонорары на покупку в госхоз небольшого генератора, и у нас появилось освещение. Когда в октябре 1959 года в лагерь приехал Ван Чжэнь, он был потрясен, обнаружив отца истощенным и прикованным к постели, и привез к нему врача. Вскоре отец получил письмо из Министерства освоения целины и залежных земель, в котором ему разрешалось вернуться в Пекин.