1000 не одна боль

— Как в зеркало смотреть будешь, вспоминай шутки свои. А она не шармута и скоро наследника родит. Скоро все ей в ноги кланяться будут.

— Только ты этого можешь и не увидеть, если продолжишь и дальше на нее так смотреть. Найдутся те, кто Аднану расскажут.

Сплюнул песок и вытер тыльной стороной ладони окровавленную щеку, схватив бинокль и вглядываясь в марево бушующей пыли.

А Рифат яростно приложился к фляге и стиснул челюсти. Да, прав был Шамаль. Не шутил он, да и не показалось ему. Случилось с ним что-то… еще когда умоляла Аднана спасти. Даже раньше. Не помнил он точно, когда. Очнулся, только осознав, что за барханом прячется и подсматривает за ней… и рука сама к штанам тянется, чтобы тесемки распустить и по члену туда-сюда водить до самой разрядки, от которой скулы сводит и перед глазами зарево вспыхивает раскаленное, такое же яркое, как и ее волосы, глядя только на ее грудь, мелькающую в вырезе джалабеи, пока она вещи солдат в чане стирает и лицо потное вытирает руками. И потом проклинать себя часами. Сдирать с себя вещи и идти на солнце, подставлять спину беспощадным лучам, чтобы волдыри ему выжгло, чтоб каждый раз дергаясь от боли, помнил, что женщину друга и Господина желать нельзя. Но разум одно говорит, а глаза видят, и сердце в груди прыгает, как ошалелое. Надо девку себе из отряда Асада взять. С собой таскать и покрывать каждый раз, как перед глазами образ русской встает. Не позволять себе даже думать о ней, даже мечтать. Мерзко это и презренно.

* * *

— Осторожно двигаемся в сторону каньона, они разбили лагерь в пещере, укрылись от бури и пойдут этой дорогой, когда утихнет ветер. Видно, тяжелые обозы, боятся перевернуться. Что у тебя с лицом, Шамаль?

Рифат ухмыльнулся.

— Проспорил мне, и я слегка ему рожу раскрасил. Шрамы украшают настоящих мужчин.

Аднан засмеялся и хлопнул Шамаля по плечу.

— Не спорь с Рифатом — это хитрая лиса всех переспорит. Все, идем в дорогу. Нападем на них неожиданно и перережем, как овец.

Они ползли по песку в полной тишине, сливаясь в темноте с насыпью и передвигаясь рывками, потом затихая. Вдалеке, в одной из пещер виднелись костры и люди, сидящие у них. Где-то рядом выли шакалы. Безмятежный вид отряда Асада заставил Аднана усмехнуться.

— Я же говорил, что этот пес слишком уверен в своих силах.

— Как-то странно, что они привал устроили так в открытую, и их видно за несколько километров.

Рифат посмотрел в бинокль и повернулся к Аднану, но тот пожал плечами.

— Ничего странного. Ублюдок считает, что никто не сунется ни на его землю, ни в такую бурю. Он просчитался. Мы возьмем их прямо там. Тепленькими и сонными.

Потом повернулся к Рифату.

— Разделимся, как и хотели изначально. Я возьму Шамаля и остальных, мы нападаем, а ты прикрываешь мне спину. Когда начнется месиво, подашь знак Замиру, пусто приходит добивать.

— Я пойду с тобой! Пусть кто-то другой остается сзади и прячет трусливо свои яйца!

— Мне больше некому доверять настолько, брат. Только тебе. Прикрой меня и ребят. Асад хитрая тварь. Все может быть не так просто, как нам кажется.

— Тебе самому уже что-то не нравится?

— Не знаю. Вроде все тихо и… но есть какое-то ощущение подвоха. Где охрана по периметру пещеры?

— Я видел пару человек. Не больше.

— Ладно. Времени нет на раздумья. Буря кончится и будет намного сложнее. Шамаль, оставайся здесь. Рифат, жди моего знака. Нападаете, когда мы примем бой. Второй волной. Пленных не берите. Всех укладывайте там. Хочу устроить здесь кладбище для Асада и его людей.

Пополз вперед, но вдруг обернулся к Рифату, который всматривался в сидящих у костров людей Асада.

— Если что-то пойдет не так, уводи отряд и позаботься об Альшите. Защищай ее ценой собственной жизни. Поклянись мне, брат!

Рифат яростно ударил кулаком по песку.

— Сам о ней позаботишься.

— Клянись кровью своей матери! Клянись мне сейчас.

— Клянусь! Глупая клятва… ты потом о ней пожалеешь.

— Мне надо быть уверенным, что если у нее не будет моей защиты, то ее защитишь ты.

Аднан и воины, как темные тени, поползли по песку вперед, а Рифат так и остался смотреть в бинокль и держаться за ствол винтовки. У него у самого было это ощущение, что здесь что-то не так. Ощущение какой-то простоты. Слишком легко будет перестрелять воинов Асада в ловушке в виде песчано-каменной пещеры. Но в жизни всякое бывает. Люди проигрывают бои при самых идиотских обстоятельствах и благодаря самым нелепым ошибкам. Даже великие полководцы не могли просчитать все наперед.

Снова осмотрел высокие насыпи и барханы и внезапно вздрогнул. Над самой пещерой, где неровными рядами виднелись остроконечные каменные глыбы, мелькнула чья-то фигура. Он думал, что ему показалось. И чуть приподнявшись, всмотрелся до боли в глазах вперед. И тут же ощутил, как по спине поползли ледяные щупальца страха и догадки. Там не фигуры, там целый отряд. Наверху. Прямо на горе, под которой находилась пещера. Когда понял, отнялся затылок и сдавило горло, как ледяной лапой смерти.

Вскочил во весь рост, прикладывая бинокль к глазам и понимая, что его крик не услышит ни Аднан, ни его люди из-за ветра.