1000 не одна ложь

Я коротко кивнула… конечно, мне все было ясно. Ясно, что эти ублюдки будут держать на мушке моих детей и мою мать, пока я буду с ними прощаться.

— Идите за мной.

Кивнул мне, и я без промедления пошла за ними по длинному гостиничному коридору. Я все еще не верила, что все это происходит на самом деле и мне не снится весь этот кошмар снова. Не видится сквозь марево дурмана.

Пока ехали в машине с тонированными стеклами, я все еще вспоминала каждое сказанное Аднаном слово. И не верила, что он на самом деле говорил мне все это. Не верила, что я для него настолько жалкая и низкая тварь. Автомобиль свернул к парку развлечений, и я вначале не поняла, что мы здесь делаем. Не поняла, потому что ожидала увидеть маму и детей совсем в другом месте… На какие-то мгновения мною овладело странное чувство радости… я не верила сама себе. Их ведь никуда не увезли и нигде не заперли. Вот они — моя мама, Буся у нее на руках и улыбающаяся Амина с сахарной ватой в руке. Они улыбаются, Буся подпрыгивает и тянется за шариком, моя мама с трудом удерживает эту егозу. И они явно не напуганы. Я сделала несколько шагов к ним, а потом побежала, как ненормальная, схватила дочь из рук матери, прижала к себе, обцеловывая ее личико, прижимая к себе Амину второй рукой и пока стараясь не смотреть на маму.

— Настя, дочка, ну ты меня и напугала. Я уже несколько часов тебя жду. Сообщение от тебя получила — срочно приехать сюда. Мы и помчались. Потом ты второе написала — веселиться и ждать тебя. Я перезваниваю — ты не отвечаешь. Что за шутки такие?

Значит, вот как все было. Никто моих детей в подвале не держал и не похищал. Аднан слишком хорошо меня изучил. Он даже не утруждал себя. Ему не надо было похищать детей… ему всего лишь надо было заставить меня в это поверить. Я бросила взгляд на часы.

— Мне надо уехать.

— Опять? Твоя работа?

— Нет, мама. Мне надо уехать в Каир.

— Когда?

Мама, инстинктивно потянула шарф на Амине, поправила ей шапку.

— Сейчас.

— В смысле, сейчас?

— Мне надо уехать. Срочно. У… у Рифата неприятности, и нам надо вылететь немедленно.

Господи. Оказывается, я умею грязно и мерзко лгать, умею изворачиваться так же, как родственницы Аднана.

— Что случилось? Что-то страшное?

— Нееет. Не страшное, но надо обязательно уехать.

— Надолго?

— Я не знаю.

— Мне все это не нравится. Почему Рифат не с тобой? Он остался в машине?

— Мам, давай без истерики. Мне и так плохо от всех неприятных известий, и мне и так не хочется никуда ехать. Я прошу тебя… просто присмотри за детьми.

Снова на часы.

— У меня пару минут… скоро самолет.

Буся ударила меня по обеим щекам ладошками одновременно.

— Не уходить… маам, не уходить.

Я почувствовала, как слезы подступают к горлу. Только не сейчас и не при маме.

— Ты нас бросаешь, дочка? Бросаешь на меня детей и… и вот так уедешь?

— Я… я оставлю тебе карточку, там много денег, вам хватит.

— Какие деньги? Разве я сейчас о деньгах. Посмотри на меня. Я вижу… вижу, что это не на пару дней. По глазам твоим вижу. Неужели прав был отец, ты отвратительная дочь и кукушка-мать?

— У меня, — сделала вдох, чтобы не задохнуться от боли, — у меня нет выбора. Я должна ехать с Рифатом. Прости… прости меня, мама.

Повернулась к Амине, и пока Буся беспрестанно повторяла "мама", я обняла вторую девочку, и та робко прижалась ко мне. А я гладила ее по голове и не понимала, кого утешаю на самом деле. Чувствуя, как постепенно боль обуяла меня всю, окутала и сжимает тисками. Что будет с нами? С ними?

Аднан не пощадит никого, если я ослушаюсь. Я могла бояться каких угодно монстров и маньяков-похитителей, но его я боялась сейчас намного сильнее. Потому что я вспомнила, кто он и на что способен.

— Ты боишься, да? — спросила Амина на арабском, сжимая мою руку. — Что-то случилось? Не уезжай. Давай уйдем домой прямо сейчас. Тебе не надо никуда ехать…

— Надо, милая. Мне очень надо. Ты присмотри за мамой и за Бусей. Ты большая уже и сильная. Тот номер телефона, что я давала, он у тебя?

Она кивнула.

— Вот и славно. Если что, звони туда, они помогут.

— А ты? Ты не будешь нам звонить? Не будешь с нами на связи?

Я отрицательно качнула головой.

— Не знаю.

— Не уезжай… мне страшно. Мне очень страшно.

— Не бойся, моя маленькая. Все будет хорошо.

— Ты вернешься?

О, если бы я знала…

— Обязательно вернусь.

Прижала к себе еще раз Бусю. Зацеловала глаза, щеки, дрожащие губы, прижала к себе с отчаянной силой.

Из машины посигналили, и я вздрогнула. Обняла маму, не обращая внимание на ее холодное сопротивление.

— Я так люблю тебя, мамочка. Помни об этом, я всех вас очень сильно люблю.

Мама вдруг вцепилась в меня, не давая уйти.

— Не уезжай, слышишь, дочка. Ты ведь не хочешь. Не уезжай с ним. Может, я и не права была, и не муж он тебе совсем. Разведетесь. Ничего, прорвемся, работу тебе вторую найдем. И я как-нибудь покручусь. И не так люди живут. Не уезжай с ним. Ты не обязана.

— Обязана… — ответила очень тихо, — прости меня, пожалуйста. Я обязана.

Посмотрела в глаза дочери и ужаснулась, что для Аднана она живое доказательство измены. Он не считает ее своей дочерью… нашу девочку.