1000 не одна ложь

— Да. Кос омак. Ибн Кадир жив, — заорал Аднан так, что у самого уши заложило, а он смотрел, внимательно вглядываясь в растерянные лица, в округлившиеся глаза воинов, и закричал. — Вы много лет жаждали их смерти. Вот они. Я привел их вам. Грызите их. Рвите их плоть и кости. Они ваши. Убийцы ваших отцов, братьев и матерей.

Выдернул нож и заколол одного из Асадовских, бросившегося на Аднана с диким воплем. Его кровь брызнула в лицо ибн Кадира, и он зарычал от удовольствия. Наконец-то первая кровь врага.

Вот он — час истины. Час расплаты, ради которого он терпел так долго, что, казалось, уже сам не верил, что это время придет.

— Кудрааат. Сукааа. Предатель, — орал Асад, увязнувший вместе с конем в песке, стараясь выбраться, выхватил ствол, пытаясь прицелиться, но кто-то выстрелил ему в руку, и он уронил оружие. — Тыыыы. Убиваешь безоружных и тех, кто не может дать тебе отпор. Трууус.

Вокруг началось месиво, самая настоящая бойня.

— За ибн Кадирааа, — орал кто-то, и его подхватывали другие. По телу бастарда прошла триумфальная дрожь, он с воплем бросился в самое пекло, резать и колоть, пробираясь к Асаду… расчищая себе дорогу к гниде, которую мечтал удавить так долго.

На волю вырвался сдерживаемый годами гнев и извечная ненависть к врагу, впитанная кожей еще с детства. Триумф и адреналин, жажда крови и запах смерти.

Мясорубка, напоминающая резню на скотобойне. Под вопли бедуинов, скрестившихся в самой жуткой битве.

Перерезал горло одному из людей Асада. Тому самому, который при нем убил парня из деревни ибн Кадира, когда тот наткнулся на их отряд.

Отшвырнув бездыханное тело, Аднан двигался в сторону самого главного врага, а когда добрался, протянул ему дуло карабина:

— Выбирайся. Ты сдохнешь не в песке. Я убью тебя лично.

Аднан швырнул нож Асаду, и тот поймал его на лету, все расступились, освобождая им место для боя.

Бен Фадх чуть пошатывался, сжимая оружие и перекидывая то в одну руку, то в другую, слегка пригнувшись. Внезапно бросился на ибн Кадира и промахнулся, но Аднан успел полоснуть его по спине. Асад резко обернулся, и их взгляды скрестились.

— Что, проклятый ублюдок? Думал, что обвел меня вокруг пальца? Я перережу тебе глотку, заберу твою суку и буду ее трахать во все дыры.

Еще один выпад, звон железа, скрежет лезвий, и они смотрят друг другу в глаза. Лезвие к лезвию.

— Я и так обвел тебя вокруг пальца. Я отымел тебя, Асад. Отымел в каждую из твоих дыр. Потому что ты тупой и самоуверенный идиот.

Оттолкнул ногой бен Фадха и нанес ему первую серьезную рану на предплечье.

— Твааарь. Ты грязная тварь. Честный воин не ведет нечестный бой.

— Нет нечестных боев, есть стратегия и тупые противники. Самоуверенные, напыщенные индюки. Честный воин не продает женщин и детей.

Асад снова бросился в бой, но Аднан увернулся от удара, лезвие ножа лишь слегка зацепило щеку ибн Кадира, распаляя еще большую ярость.

— Я ждал этого дня долгие годы. А ты… тот, кто сам не раз предавал, уверен в предательстве другого. Но в отличие от тебя, мразь, я не убиваю своих и не нарушаю клятву на крови… как ее нарушил ты и пошел против моего отца.

— Твой отец променял меня на суку… опачки, а сука та, кажется, была твоей матерью? Шармутка такая же, как и белобрысая? Это у вас семейное, да? Из-за шлюхи убивать своих?

— Шлюха та, кто тебя породила, — зарычал Аднан и пошел в атаку, нападая беспощадно, то с одной, то с другой стороны, распарывая ноги и руки Асада, лишая устойчивости. — Шлюха — это тот, кто за бабки продает своих. Не про тебя ли это?

Асад полоснул Аднана по руке и увернулся от ножа, который просвистел в миллиметре от его шеи.

— Я все делал для своих людей. А ты… ты, когда вернешься, что скажешь дома? Расскажешь, как трахал мою сестру и женился на ней, расскажешь о том, как выполнял мои приказы? Расскажешь о том, что вырезал своих, чтобы угодить мне?

Эти слова заставили кровь вскипеть, и Аднан с ревом вонзил нож в предплечье Асада, выдернул и, одним точным ударом порезал ему живот, тот схватился за рану и упал на колени. А Аднан зарычал у него над головой, хватая его за волосы, и заставляя выгнуться назад.

— Думаешь, я убивал своих людей? Думаешь, я вырезал деревни? Это декорации для тебя. За все нужно платить по счетам. Твое время пришло.

Вонзил нож по самую рукоять в грудь Асада.

— Смотри мне в глаза. Ты когда-нибудь видел смерть? Твоя смерть — это я.

Выдернул нож, зарычал, когда кровь Асада залила все вокруг, забрызгав лицо ибн Кадира.

— Отсечь ему голову. Я хочу отвезти трофей отцу. Остальных связать и загнать в пески. Солнце и жажда завершат начатое нами.

А сам вытер нож об рукав джалабеи и пошел к бархану быстрыми, широкими шагами. Тяжело дыша и думая только том, чтоб она оказалась там. Послушала его хотя бы раз.