10000 лет во льдах

Необычный рассказ этих людей убедил меня в том, что, в конце концов, разрушительные последствия пожара были не такими масштабными, как может показаться на первый взгляд. Было бы, однако, утомительно рассказывать об исследованиях, которые мы провели в этой и других странах. Общий результат был тем же, хотя детали, конечно, менялись в зависимости от условий. Достаточно сказать, что сегодня, на расстоянии десяти лет от того катастрофического дня, летом 1893 года, земля снова улыбается и расцветает, хотя это улыбки и цветы дикой природы. Наших мужчин и наших женщин меньше, но они проще, красивее и выносливее. Наши домашние животные и выращиваемые культуры следуют тому же правилу. У нас нет ни искусств, ни наук, потому что они нам ни к чему. Дчиамдчам и его братья-монахи отказались от аскетизма ввиду новых требований жизни, и хотя мы не следуем сформулированной религии и не имеем законов, мы все хорошие, потому что нет никакого интереса быть плохими. УТОПИЯ, 1893 год.

1882 год

НОВЫЙ ПАЛИНГЕНЕЗ

34

История, которую я собираюсь рассказать, покажется абсурдной для большинства, причудливой для многих, и, как я надеюсь, наводящей на размышления, пусть и для немногих. Абсурдной для тех, чьи идеи ограничены железной чертой догмы и предрассудков; причудливой для тех, кто, хотя интеллектуально способен понять изложенную философию, все же не может видеть дальше или за пределами школы, в которой они воспитывались; наводящей на размышления для тех немногих, кто все еще сохраняет независимость мышления, достаточную, чтобы знать, что они еще ничего не знают о внутренней работе природы. Я не приношу извинений и не прошу верить изложенным фактам. Моя задача – просто изложить их и предоставить общественности делать из них выводы.

Около года назад я случайно зашел однажды воскресным днем в один общественный зал, где проходило так называемое спиритическое собрание. Хотя я ни в коем случае не являюсь последователем этого вероучения, философии, суеверия или чего бы то ни было еще, я все же обнаружил достаточную оригинальность идеи у ее сторонников, чтобы оправдать меня, по крайней мере, в том, что касается объективного изучения предмета, насколько это в моих силах. Мне всегда казалось, что, взятый в целом, принцип, на который нацелено это – должен ли я назвать это философией? – является чистым и возвышенным; что, как бы ни ошибались его отдельные представители из-за мотивов выгоды или какой-либо столь же низменной страсти, основная идея не должна оцениваться по поведению всех ее предполагаемых приверженцев.

Не может быть никаких сомнений в том, что идея будущей жизни, обусловленной разумным образом, где есть место, возможности и поощрение для развития духовной и интеллектуальной части человеческой природы, является привлекательной и соблазнительной. Если концепция тщетна и безосновательна, не может быть никаких сомнений в том, что значительная часть интеллигентных людей, особенно в этой стране, придерживается ее; и я думаю, можно с уверенностью признать, что те, кто ее не придерживается, если только они не крайне невежественны или развращены, были бы рады, если бы могли разумно сделайте это. К моему скудному пониманию, загробная жизнь спиритуалистов имеет больше оснований рекомендовать ее – имеет, так сказать, больше плоти и крови – больше разумности, больше близости к обычному человечеству и построена по менее причудливому плану, чем небеса теологов. Но доказательства? Ах, доказательство – доказательство существования загробной жизни вообще, обусловленное каким-либо образом или сконструированное по какому-либо плану – было ли получено? или оно ожидается? Доминирующая и, теоретически, самая чистая религия на земле основывает догму о бессмертии на вере, а веру она определяет как "субстанцию невидимых вещей". С другой стороны, утверждения спиритуалистической философии никогда не были универсально или даже широко признаны; ее утверждения открыты для опровержения, ее доказательства не таковы, чтобы быть приемлемыми в суде. Многие таинственные явления, которые она якобы производит, на самом деле были в совершенстве произведены обычным искусством фокусника, и до тех пор, пока существует возможность производить их естественными средствами, непредвзятое суждение примет более легкое объяснение их происхождения