Читаем 101 ночь. Утерянные сказки Шахразады полностью

— Бабушка, — сказала ей женщина, — ко мне тоже приходил мужчина и хотел соблазнить меня, но я ему отказала. И теперь я совсем не уверена, что он меня тоже не заколдует. Если тебе удастся как-нибудь отыскать его и привести ко мне, ты получишь от меня один динар!

— Я приведу его к тебе! — пообещала старуха, вышла из дома и отправилась на поиски мужчины. Тем временем женщина принарядилась, побрызгалась духами и выставила на стол еду, а старуха бродила по улицам и не могла отыскать и следа того мужчины.

Тогда старуха сказала себе: «Я приведу ей другого молодого мужчину. Возможно, он будет еще красивее, чем тот первый». И так она бродила по улицам, пока ей не встретился супруг той женщины. Он как раз возвращался из поездки.

— О юноша! — обратилась к нему старуха. — А не хотелось бы тебе поесть и выпить, да еще к тому же посмотреть на красивое личико?

— Да, конечно! — ответил тот.

— Тогда следуй за мной, — проговорила старуха и пошла вперед, а мужчина за ней. Когда он заметил, что она привела его к его же собственному дому, у него закралось подозрение, что его жена во время его отсутствия не скучала.

Старуха вошла в дом, и мужчина последовал за ней. Она вошла в комнату, и он уселся и стал ждать. Когда вошла его жена, то увидела, что там сидит ее собственный муж. В то же мгновение она подскочила к нему, ухватила его за бороду и стала браниться:

— О мерзкий сластолюбец! Где же твое обещание, которое ты мне давал? Так ты еще бегаешь по сводням?

— А что это с тобой? Почему я встречаю тебя в таком состоянии? — ответил он.

— Я знала, что ты должен возвратиться, — сказала женщина, — и для тебя принарядилась и надушилась, а эту старуху выслала навстречу тебе. Она должна была соблазнить тебя на распутство, а мне хотелось посмотреть, пойдешь ты с ней или нет. Теперь я вижу, что ты пошел, так что, клянусь Всевышним, я никогда больше не буду спать с тобой!


На этом месте утренняя заря прервала Шахразаду, и она замолчала. Царь поднялся, восхищенный захватывающей историей, запер дверь, запечатал ее своей печатью и отправился в правительственные покои.

Шестьдесят седьмая ночь

— Я согласна, мой повелитель, — сказала Шахразада. — И вот как продолжается эта история.


Когда жена договорила свои слова до конца, муж сказал ей:

— Клянусь тебе именем Господа: если бы она вошла в какой-нибудь другой дом, кроме моего собственного, я бы за ней не пошел. Тем более что у меня было подозрение, что ты, возможно, занимаешься этим промыслом в мое отсутствие.

Когда он объявил ей об этом, женщина ударила себя по лицу.

— Так, значит, ты думаешь обо мне так плохо? — причитала она и не говорила с ним ни слова до тех пор, пока он не простил ее и не стал ее снова удовлетворять.


— Эту историю я рассказал тебе только для того, о царь, — закончил визирь свой рассказ, — чтобы ты знал: коварство женщин бывает просто чудовищным и справиться с ним невозможно.

Когда царь услышал это от своего визиря, он приказал отменить казнь своего сына.


На пятый день девушка снова пришла к царю.

— О царь! — воскликнула она. — Если ты не поддержишь мою правоту против того, кто так жестоко обошелся со мной, то я брошусь в огонь! И тогда грех моего самоубийства тяжким грузом ляжет на твою душу, а болтовня твоих злых визирей тебе больше не поможет.

Обезьяна и свинья

— Люди утверждают, о царь, — продолжала она, — что одна обезьяна любила влезать на дерево, чтобы поесть плодов. Однажды к этому дереву пришла свинья. Она хотела найти под деревом что-нибудь съедобное. Когда свинья подняла голову, она увидела на дереве обезьяну. Та сбросила свинье инжир. Свинья съела его и снова подняла голову, чтобы обезьяна и дальше бросала ей сверху плоды инжира. И так она не останавливалась до тех пор, пока у нее в шее не лопнули жилы и она не умерла.


Когда женщина рассказала это, царь испугался, что она бросится в огонь, и отдал приказание казнить своего сына.

Тогда выступил вперед пятый визирь, приказал отложить казнь царского сына и предстал перед царем.

— О повелитель, — начал он, — ни один человек не должен делать что-либо слишком поспешно.

Змея и собака

Слышал я как-то, о царь, что жил когда-то один человек, который занимал высокое положение у султана. И была у него собака, с которой он обычно охотился на дичь. Что бы он ни приказал, собака все понимала. Эта собака была его самым любимым существом на всем белом свете.

Однажды его жена отправилась в гости к своей семье и оставила их маленького сына спать одного в колыбели.

— Сиди возле ребенка, пока я не вернусь, — поручила она своему мужу, — я буду отсутствовать недолго.

И когда мужчина сидел так у себя дома, к нему пришел посыльный от царя с приказом явиться во дворец. И тогда мужчина сказал собаке:

— Оставайся на месте и следи за ребенком, пока я не вернусь. Прежде всего охраняй дверь, чтобы к тебе никто не вошел.

Перейти на страницу:

Все книги серии Тысяча и одна ночь

Похожие книги

Шах-наме
Шах-наме

Поэма Фирдоуси «Шах-наме» («Книга царей») — это чудесный поэтический эпос, состоящий из 55 тысяч бейтов (двустиший), в которых причудливо переплелись в извечной борьбе темы славы и позора, любви и ненависти, света и тьмы, дружбы и вражды, смерти и жизни, победы и поражения. Это повествование мудреца из Туса о легендарной династии Пишдадидов и перипетиях истории Киянидов, уходящие в глубь истории Ирана через мифы и легенды.В качестве источников для создания поэмы автор использовал легенды о первых шахах Ирана, сказания о богатырях-героях, на которые опирался иранский трон эпоху династии Ахеменидов (VI–IV века до н. э.), реальные события и легенды, связанные с пребыванием в Иране Александра Македонского. Абулькасим Фирдоуси работал над своей поэмой 35 лет и закончил ее в 401 году хиджры, то есть в 1011 году.Условно принято делить «Шахнаме» на три части: мифологическая, героическая и историческая.

Абулькасим Фирдоуси

Древневосточная литература
Рубаи
Рубаи

Имя персидского поэта и мыслителя XII века Омара Хайяма хорошо известно каждому. Его четверостишия – рубаи – занимают особое место в сокровищнице мировой культуры. Их цитируют все, кто любит слово: от тамады на пышной свадьбе до умудренного жизнью отшельника-писателя. На протяжении многих столетий рубаи привлекают ценителей прекрасного своей драгоценной словесной огранкой. В безукоризненном четверостишии Хайяма умещается весь жизненный опыт человека: это и веселый спор с Судьбой, и печальные беседы с Вечностью. Хайям сделал жанр рубаи широко известным, довел эту поэтическую форму до совершенства и оставил потомкам вечное послание, проникнутое редкостной свободой духа.

Дмитрий Бекетов , Мехсети Гянджеви , Омар Хайям , Эмир Эмиров

Поэзия / Поэзия Востока / Древневосточная литература / Стихи и поэзия / Древние книги