11.22.63

Я сел возле окна. Сэйди пробурчала слова благодарности и села рядом со мной. Автобус двигался, словно старый слон, который еще способен перейти в галоп, если будет запас времени. Домоправительница висела защитной глыбой возле нас, держась вверху за ременную петельку, покачивая бедрами на поворотах. А там немало было чем покачивать. Я вновь посмотрел на часы. Стрелки подбирались к десятому часу, похоже, скоро они переберутся и за него.

Сэйди прислонилась ко мне, ее волосы щекотали мне щеку и шею.

— Куда мы едем, и что мы там будем делать, когда туда приедем?

Мне хотелось обернуться к ней, но, однако я вглядывался в дорогу впереди, выискивая глазами угрозы. Ожидая следующего удара. Мы уже ехали по Западной Прорезной улице, которая одновременно была шоссе № 180. Скоро будем в Арлингтоне, будущем доме «Техасских рейнджеров» Джорджа Буша[666]. Если все будет идти хорошо, мы пересечем черту города Далласа в десять тридцать, за два часа до того, как Освальд зарядит первым патроном эту свою чертову итальянскую винтовку. Вот только, когда стараешься изменить прошлое, дела редко идут хорошо.

— Просто следуй за мной, — сказал я. — И не расслабляйся.

6

Мы проехали южную часть Ирвинга, где жена Ли набиралась сейчас сил после рождения с месяц назад второго ребенка. Ехали медленно, сильно воняло. Половина пассажиров нашего переполненного автобуса курили. По улицам (где воздух гипотетически был немного более чистым) в одном с нами направлении сновало видимо-невидимо машин. На заднем стекле одной мы увидели надпись: МЫ ЛЮБИМ ТЕБЯ ДЖЕКИ, а на том же самом месте у другой машины: ПРОЧЬ ИЗ ТЕХАСА КОММИ КРЫСА. Автобус кренился и покачивался. На остановках ждали все большие группы людей: трясли кулаками, когда наш упакованный автобус, даже не уменьшая скорости, проезжал мимо них.

В четверть одиннадцатого, миновав указатель, который показывал направление на «Лав Филд», мы выехали на бульвар Гарри Хайнса[667]. Авария произошла через три минуты после этого. Я питал надежду, что мы доедем без инцидентов, но оставался бдительным, осторожно глазея, и когда на перекрестке Хайнс-бульвара и Инвуд-авеню на красный свет помчал самосвал, я был, по крайней мере, наполовину готовым. Подобный случай я уже пережил раньше, когда ехал на кладбище Лонгвью в Дерри.

Я ухватил Сэйди за шею и наклонил ее голову к коленям: «Вниз!»

Через секунду нас бросило на перегородку между сидением водителя и салоном. Посыпалось стекло. Заверещал металл. Стоящие ринулись вперед вопящей толпой, из которой взмахивали руки, вылетали сумочки и праздничные шляпы. Белого работягу, который насмехался «ой, горе-то какое», перегнуло пополам через кассу, которая стояла в передней части прохода. Упитанная домоправительница просто исчезла, похороненная под лавиной человеческих тел.

У Сэйди кровил нос, а под правым глазом, словно тесто, уже появлялась опухоль. Водитель скособочено распластался на руле. Широкое лобовое стекло осыпалось, и улица впереди исчезла, заслоненная металлом с ржавыми пятнами. Я прочитал АЛЛАС ДОРОЖНЫЕ РОБО. От самосвала густо пахло горячим асфальтом.

Я повернул Сэйди к себе.

— Ты в порядке? Голова ясная?

— Все в порядке, просто шок. Если бы ты не крикнул своевременно, меня бы уже здесь не было.

Из человеческой кучи в передней части автобуса звучали стон и плач. Из этого завала выбрался мужчина со сломанной рукой и потряс водителя, тот скатился со своего сидения. В центре лба у него торчал большой обломок стекла.

— Ох, ты ж, Боже мой, — вскрикнул мужчина со сломанной рукой. — Похоже, он мертвый!

Сэйди схватилась за парня, которого ударило о кассовый аппарат, помогая ему сесть туда, где только что сидели мы. Лицо у него было бледное, он стонал. Я догадался, что его бросило вперед яйцами, ударив о кассу; как раз все сходилось по высоте. Его черный приятель помог мне поднять на ноги домоправительницу, но если бы она не оставалась в здравом уме, не помогала нам сама, не думаю, чтобы мы с ней управились. Госпожа имела фунтов триста живого веса. Кровь густо лилась у нее с виска, ясно было, что этим комплектом своей униформы она уже никогда не сможет пользоваться. Я спросил, все ли с ней хорошо.

— Думаю, да, но головой я ударилась так, что храни боже. Гадство!

Люди позади нас в автобусе вопили. Вот-вот начнется паническая толкотня. Я встал впереди Сэйди, приказав ей обхватить меня руками за талию. С таким, как у меня было, коленом, разумнее, наверное, было бы мне держаться за нее, но инстинкт является инстинктом.

— Нам надо выпустить людей из автобуса, — сказал я черному работяге. — Потяните рычаг.

Он попробовал, но тот не поддался.

— Заклинило!