11.22.63

«Мы все здесь сумасшедшие», — так сказал Алисе Чеширский Кот. И после этого исчез. То есть весь, кроме своей улыбки. Если я правильно помню, и улыбка оставалась еще некоторое время.

Теперь я понимал больше. Не все. Я сомневался, что даже мистеры Карточки все понимали (а, отбыв непродолжительное время на своем посту, они почти ничего уже не понимали), но и это мне не помогало с тем решением, которое я должен был принять.

Уже поднырнув под цепь, я услышал далекий взрыв. Я не вздрогнул от этого звука. Я прикинул, что таких взрывов много теперь звучит. Когда люди начинают терять надежду, учащаются взрывы.

Я вошел в уборную позади лавочки и едва не перецепился о собственную куртку. Отбросил ее ногой в сторону — она не понадобится мне там, куда я иду — и медленно приблизился к нагроможденным картонным коробкам, которые так сильно были похожи на снайперское гнездо Ли.

Проклятые обертоны.

Я отодвинул их как раз достаточно, чтобы протиснуться в уголок, а потом пододвинул за собой на старое место. Я двинулся вперед мало-помалу, шаг за шагом, в который раз воображая себе, как какая-то женщина или мужчина нащупывает верхнюю ступеньку в кромешной тьме. Но никаких ступенек не было на этот раз, а лишь то обманчивое раздвоение. Я продвинулся вперед, увидел, что нижняя часть тела у меня замерцала, и закрыл глаза.

Еще шаг. Еще один. Вот уже я почувствовал тепло у себя в ногах. Еще два шага, и солнечный свет превратил черноту под моими веками в красноту. Я сделал еще один шаг, и в голове мне лопнуло «хрясь». Когда прояснело, я услышал шух-ШВАХ, шух-ШВАХ шерстоткацких станков.

Раскрыл глаза. Смрад грязной покинутой уборной уступил место смраду работающей полным ходом текстильной фабрики в том году, когда еще не существует Агентства по охране окружающей среды. Вместо ободранного линолеума под ногами у меня был потресканный цемент. По левую сторону стояли накрытые брезентом большие металлические баки, полные обрезков тканей. По правую сторону от меня возвышалась сушилка. Было одиннадцать часов пятьдесят восемь минут утра девятого сентября 1958 года. Гарри Даннинг вновь маленький мальчик. Каролин Пулен пятиклассница в ЛСШ, может, слушает сейчас учителя, может, мечтает о каком-то мальчике или как она через пару месяцев пойдет на охоту вместе со своим отцом. Сэйди Данхилл, еще не замужем за мистером «Будет Швабра Будут и Приключения», живет в Джорджии. Ли Харви Освальд со своим подразделением морской пехоты где-то в Южно-Китайском море. А молодой сенатор от Массачусетса Джон Ф. Кеннеди лелеет президентские мечты.

Я вернулся.

6

Я подошел к цепи и поднырнул под неё. По ту ее сторону я какое-то мгновение постоял абсолютно неподвижно, прокручивая у себя в голове, что должен сделать. А потом подошел к краю сушилки. За ее углом, опершись на стену, стоял мистер Зеленая Карточка. Только сама карточка Зака Ленга уже не была зеленой. Она приобрела грязно — охровый цвет, нечто среднее между зеленым и желтым. Демисезонное пальто на нем было запыленным, а недавно еще молодцеватая шляпа-федора была потрепанной. Щеки его, перед этим чисто выбритые, теперь покрывала щетина…местами совсем седая. Глаза были налиты кровью. Он пока еще не стал пьяницей — по крайней мере, запаха не было слышно, — но я подумал, что скоро станет. Зеленый фронт, наконец-то, входил в его небольшой круг доступа, а хранить все эти временные волокна у себя в голове так тяжело. Многочисленные версии прошлого — это уже тяжело, а если к ним добавить еще и многочисленные версии будущего? Кто-угодно запьет, если выпивка есть.

Я пробыл в 2011 году приблизительно час. Возможно, немного дольше. Сколько времени прошло для него? Я не знал. Я не хотел знать.

— Слава Богу, — произнес он…прямо, как перед этим. Но, когда он вновь потянулся за моей рукой своими обеими ладонями, я отпрянул. У него теперь были длинные ногти, черные от грязи. Пальцы дрожали. Это были руки — и пальто, и карточка за биндой шляпы — в скором времени алкоголика.

— Вы знаете, что должны делать, — произнес он.

— Я знаю, что вы хотите, чтобы я сделал.

— Мое желание здесь ни к чему. Вы должны вернуться туда вновь и в последний раз. Если там все нормально, вы попадете в харчевню. Вскоре ее уберут, и тогда пузырек, который породил все это сумасшествие, лопнет. Это просто какое-то чудо, что он продержался так долго. Вы должны завершить этот цикл.

Он вновь потянулся ко мне. На этот раз я не просто отпрянул; я повернулся и побежал на автостоянку. Он бросился вслед за мной. Из-за моего истерзанного колена ему удавалось не отрываться от меня. Я слышал его прямо у себя за спиной, когда миновал «Плимут Фьюри», двойник того автомобиля, который я увидел, но пренебрег им как-то ночью во дворе «Кендлвудских Бунгало». Потом я оказался на перекрестке Мэйн-стрит и Старого Льюистонского пути. На другой стороне стоял, опершись одной ногой на обшивку «Фруктовой», этот вечный фанат рокабилли.