12 маленьких радостей и одна большая причина (СИ)

– Но ведь люди гибли не только в фильме, почти все было на самом деле, – я продолжала гнуть свое, теребя в руках снова подобранные платочки.

– Что-то я не припомню за тобой подобной эмоциональности и сострадания, тем более к людям, – задумчиво протянул Габриэль, утешительно потрепав меня по руке. – С чего бы такой циничный человек, планировавший суицид, рыдал в голос из-за «Титаника»?

– Потому что все люди, влюбленные без памяти, куда более чувствительны, – про себя подумала я, а вслух сказала:

– Ну откуда я знаю? И вообще, – взяв себя в руки, я поднялась с дивана, который заливала слезами последние два с половиной часа, и потерла опухшие глаза, решив больше не позориться, но предательские всхлипы все еще продолжались, – я, между прочим, есть хочу, хватит с меня духовной пищи.

– Ты же девушка, в чем проблема? Наверняка сможешь что-нибудь быстренько сообразить на кухне.

В ответ я лишь замялась, потупив взгляд, и молча отправилась в другую комнату, скрываясь от буравящего взгляда Гейба.

– Ты и готовить не умеешь? – удивленно вскинул брови он, с недоверием глядя на мое копошение в пустом холодильнике.

– Заказ пиццы на дом считается? – с надеждой в голосе уточнила я и, получив отрицательный ответ, заняла оборонительную позицию: – Ну не умею я готовить, что ж теперь? Что за стереотипы? Я вот, между прочим, думала, что ангелы – милые пупсы, прикрывающиеся фиговым листиком, но и тут меня постигло разочарование в лице сладкоежки-извращенца, вечно лезущего под мою юбку.

– Если ты так хочешь, я, так уж и быть, сменю одежду на лист фиги, не вопрос, – усмехнулся архангел, продолжая меня задорить. Бросив на него испепеляющий взгляд, я шумно выдохнула и перешла к исследованию кухонных шкафчиков, решив не поддаваться на провокации и сменить тему.

– Сделаю вид, что я ничего не слышала. Так вот, я мастерски готовлю растворимый кофе, которым можно отпугивать засидевшихся гостей, так что у всех свои таланты. И не надо мне заливать, что ты у нас шеф-повар, – предупредила я, угрожающе помахав найденным половником перед носом у Гейба, который уже готовился хвастать кулинарным мастерством.

– Что за оскорбительное «заливать»? – возмутился мужчина, отбирая половник, который в моих руках мог вполне сойти за холодное оружие, если дружеская перепалка привычным образом трансформируется в скандал с избиением невиновных, линчеванием и порчей незастрахованного имущества. – Вообще-то я прекрасно готовлю блюда итальянской, французской, мексиканской и тайской кухонь.

– Да, а если тебя оставить наедине с гуглом на пару минут, то ты похвастаешься еще и познаниями в русской, гавайской и абхазской кухнях, ну или какие названия успеешь прочитать так, чтобы не спалиться, – съязвила я, отправляя в мусорное ведро испортившееся молоко и яйца, оставляя холодильник девственно чистым. – Прекрати выхваляться, Гейб. Если отобрать у тебя твои «суперспособности», то будешь, как Тони Старк без костюма, – такой же гений, плейбой и филантроп, но совершенно бесполезный солдат на кухонном поле боя.

– Да ну? Что ж, Изабелл Винтер, вы сами напросились! Я буду учить тебя готовить, и первый урок прямо сейчас, – заявил полный решимости архангел, с вызовом глядя на меня.

– Еще чего, готовить он вздумал! – сразу же запротестовала я, прыжком усаживаясь на стоящую позади кухонную тумбу. – Эта кухня чиста, как монастырская келья, а ты хочешь опорочить ее всяким кулинарным вздором?

– Нет, я хочу опорочить тебя азами искусства приготовления пищи, чтобы ты не померла с голоду, если все кафе и рестораны Бостона объявят забастовку и откажутся кормить всех рыжих девушек по имени Изабелл.

– Не проблема – сбрею волосы, сменю имя, проедусь до Кембриджа или Бруклина, но за плиту ты меня не загонишь, – парировала я, преисполненная решимости одержать победу в этой борьбе кулинарии и врожденной лени.

– Значит, буду волочить силой, – смеясь, Габриэль стянул меня с тумбы, схватив за талию, и, казалось, не придал никакого значения моим защитным ударам, которые посыпались на него вместе с недовольным ворчанием.

Увы, оборона плодов не принесла – через полчаса мы были на месте.

– Ненавижу супермаркеты, особенно в канун Рождества, – злобно сказала я, потирая ушибленную ногу, на которой пронесшийся мимо мальчик с огромным игрушечным мечом наверняка оставил свою метку в виде сине-фиолетового синяка. – А еще я ненавижу дурацких детей и их не менее дурацкие игрушки.

– Знаешь, ты куда милее, когда молчишь, – заметил мой как всегда радостный собеседник. Довольная улыбка красовалась на его лице почти круглосуточно, как неоновые вывески, слепящие привыкшие к полумраку глаза по ночам, и это жутко нервировало, так как сама я улыбалась в исключительно редких случаях. – Ну же, Винтер, продемонстрируй свои очаровательные ямочки.

– У меня нет и не было никаких глупых ямочек, и если бы были – ты бы все равно их никогда не увидел.