12 маленьких радостей и одна большая причина (СИ)

– Ладно, сдаюсь, – заверил меня он, включая миксер, ставший последней каплей. – И вот только не говори, что тебе не стоило огромных усилий меня остановить и не зайти дальше.

– Стоило, но исключительно физических, поскольку весишь ты, дорогой мой, не меньше обожравшегося слона, – бросив на меня мимолетный взгляд, Гейб подождал, пока я отвлекусь на рассматривание состава якобы кокосового молока, и бросил в меня щепотку сахарной пудры, накрепко застрявшей в волокнах моей темно-синей рубашки. – Это еще за что?!

– За обожравшегося слона, – ухмыльнулся довольный местью архангел, продолжая взбивать нечто, чему предназначено стать десертом под названием «Павлова».

– Час расплаты пришел, да? Ну хорошо, тогда это за домогательства! – смеясь, крикнула я, прежде чем высыпать остатки сахарной пудры из почти целого пакетика прямо на шевелюру обнаглевшего пернатого. После подобных экспериментов со стилем он больше напоминал Санта Клауса, обвалявшегося в муке после грандиозной попойки, чем могущественного сына божьего. Отдышавшись и вытерев глаза, полные сахара, он медленно протянул, выдавив улыбку:

– Ладно, это я заслужил. Но это совсем не значит, что такое сойдет тебе с рук! – пригрозила жертва моей атаки, накидываясь на меня с запрещенным приемом – щекоткой. Подлец знал, что именно ее я боюсь большего всего на белом свете, и поэтому у меня даже не хватало сил отбиваться – только хохотать и молить о пощаде.

– Пожалуйста, хватит, – просила я сквозь слезы, выступившие от истерического смеха, когда мужчина загнал меня в угол. – Все, я объявляю капитуляцию, только прекрати!

Довольный своей победой, Габриэль остановился, но даже и не думал выпускать пленника на свободу.

– И что полагается победившей стороне? – хитро спросил он, обвивая руками мою талию.

– Благодарность за милосердие? – невинно похлопав глазками, я попыталась выскользнуть из его рук, но попытка не увенчалась успехом. После минутной (ну ладно, сорок минут мы там в обнимку лежали, не суть) слабости в парке я в уже привычной манере заявила, что это была всего лишь ошибка и на большее рассчитывать не стоит, и теперь боялась в который раз не сдержать слово, а вот небожитель с радостью меня провоцировал.

– Ответ неверный, – промурлыкал тот, наклоняясь ближе, и тут я ляпнула первое попавшееся в голову предложение, чтобы получить хоть какой-то шанс на освобождение:

– О Господи, сейчас же индейка сгорит!

– Но мы же даже не покупали индейку, – растерянно произнес захватчик, но на плиту все же обернулся. Воспользовавшись секундным замешательством, я ретировалась в другой конец кухни, дабы снова не попасться так просто, и выпалила:

– Ох, точно, какая же я растяпа! А-то просто послышался запах гари, вот я и подумала, что что-то горит, а что может гореть перед Рождеством кроме индейки? Вот мы с мамой всегда готовили индейку, видимо, это уже рефлекторно или на подсознательном уровне, не разбираюсь я в тонкостях психологии. А знаешь, оказывается, если отрубить индейке голову, то еще пару минут она будет бегать! Или это курица? Хотя какая разница, в общем-то, обе птицы да и…

– Так, хватит, – прервал Гейб мою тираду, направленную на отвлечение внимания от моего побега. Удивительно, но план, заключавшийся в банальном заговаривании зубов, сработал, ну или мужчина сделал вид, что сработал. – Потом обсудим историческую роль индейки в роду Винтер, у нас еще полно дел.

Следующий час мы только и делали, что резали, пекли, жарили и взбивали. Как оказалось, самоназначенный шеф-повар запланировал приготовить тайское блюдо из курицы с ананасом с добавлением кокосового молока, но вот мой скоромный гастрономический вкус решительно не желал принимать подобное издевательство тайцев над американским народом, и, что совсем не удивительно, пока пернатый пытался уговорить меня съесть еще хотя бы ложечку, безе для «Анны Павловой» превратилось в уголь для камина. В знак бесконечного траура я доела всю клубнику и уже собиралась звонить в ресторан с услугой доставки на дом, но Габриэля внезапно осенила гениальная идея, в тонкости которой меня посвящать не собирались, зато отправили одеваться в летнюю одежду, что уже означало очередное перемещение во времени. Посетовав на любовь небожителя к сюрпризам, так люто мною ненавидимым, я все же удалилась в комнату, и уже через полчаса мы стояли на берегу озера.

– Где мы? – заворожено уставившись на ночное небо, усеянное россыпью бледно-серебристых звезд, спросила я.

– Двадцать три часа сорок семь минут, восемнадцатое июня, две тысячи четырнадцатый год. Уолденский пруд, штат Массачусетс, – отрапортовал архангел, потянув меня за руку. – Идем, это еще не все.