13 мертвецов

Этой зимой жена потеряла родителей. Февральским утром Тамара Васильевна, проснувшись раньше мужа и живущей с ними старшей дочери Веры, вышла на улицу, достала из сарая лопату и принялась расчищать дорожки от снега. В этом не было ничего необычного. Они жили в загородном доме, так у них было заведено: первый проснувшийся начинал заниматься делами. Рядом с лопатой ее и нашли. Я знал Тамару Васильевну заботливой, внимательной хозяйкой, возможно чересчур властной. Склонной к контролю и не верящей, что без ее участия любое дело может быть сделано правильно. Этакий матриарх семейства. По сравнению с ней всегда добродушный, часто поддатый, переполненный историями на любой случай жизни Валентин Петрович казался беззаботным и даже бестолковым. Хотя сестры рассказывают, что на самом деле все иначе – это отец построил дом, это отец обеспечил себе и матери сытую старость, это отец, когда в студенчестве Вера попала в плохую историю, поехал через пол-области к ней, разобрался и привез дочь домой. Но такого Валентина Петровича я не знал. Я знал другого, всегда радушно встречающего меня очередной, чаще всего неприличной, но по-своему поучительной притчей и бутылочкой домашней настойки – своей или подаренной кем-то из соседей. Валентин Петрович, по крайней мере на старости лет, стал подкаблучником, давно смирившимся с главенствующим положением жены, возможно даже добровольно уступившим ей это положение. Они прожили вместе пятьдесят семь лет. Обнаружив жену среди сугробов во дворе, Валентин Петрович охнул, вернулся в дом, не раздеваясь лег и больше не вставал. Хоронили их вместе.

– Как твои дела? Успел подготовиться? – Ирина вышла из ванной. Вера осталась жить в родительском доме, мы старались поддержать ее. Ездили почти каждые выходные в гости, помогали по хозяйству… Она благодарно принимала нашу помощь и продолжала тосковать. Так продолжалось уже около полугода, и последнее время у меня часто оставались незавершенные рабочие дела на выходные. На этих, например, я оттачивал презентацию проекта, который, если я не облажаюсь перед директором и советом, поможет моему отделу получить внеочередную премию. И поможет нашему производству игрушек увеличить продуктивность и сократить уровень отходов.

– В общем, да. Думаю, должно зайти. Романенко меня любит, вторичное производство сейчас в моде… – Я помог сыну вытереться. На кухне, задрожав, щелкнул чайник. – Будешь кофе?

– Лучше чаю. Мятного… – Жена устало потянулась. – А я пока переоденусь…

– Какао! Какао! Какао! – Виталик, в привычной манере объявив о своих предпочтениях, тоже ускакал переодеваться.

Мой отдел занимается шаблонными резиновыми игрушками. Покупаем листы резины у одних китайцев, краску у других и на купленных у третьих китайцев матрицах печатаем ежиков, крокодилов и змей. Обрезки и брак утилизируем. Остатки краски сливаем. Мы хотим убедить Романенко изменить китайцам с немцами: у немцев мы подсмотрели перерабатывающую машину, которая позволит собирать отходы нашего отдела, других отделов и даже, при желании, старые игрушки у потребителей, чтобы пускать их на новый круг. Все обрезки, все остатки, весь брак получат право на вторую жизнь.

Себе я заварил кофе.

– Ну как? – Одетая в незнакомое мне коричневое платье из плотной ткани Ира зашла на кухню. Покрутилась.

– По-моему, слишком теплое для лета… – Я пощупал ткань. – Вы еще в магазин заезжали? Неудивительно, что ты такая уставшая…

– Вера сшила. Говорит, руки занять… – С криком: «Папа, смотри, у меня тоже есть! Смотри, папа!» в кухню влетел Виталик. Можно сказать, он успел переодеться. Один носок, футболка не на теле, а в руках, но ножки – в симпатичных коричневых шортиках. Жена, улыбаясь, помогла сыну справиться с футболкой. – Мне, Виталику. Твой подарок обещает к концу недели закончить…

– Да уж… – только и сказал я. Ира, услышав мой скепсис, уточнила:

– Но ты же с нами поедешь в следующий раз? Надо помочь… К тому же, правда, давно уже не был, неудобно…

Я помыл привезенные от Веры ягоды, пересыпал их в вазочку, и мы все втроем перешли в гостиную. В начале недели мы обещали Виталику выделить время на игру в приставку, при условии, что он не набедокурит до выходных. Если не считать разбитой кружки и пары ссадин, свою часть уговора ребенок выполнил, и, как бы плохо ни сочетались видеоигры с сахарным перевозбуждением, честно заслужил награду. Устроившись на ковре, мы с сыном запустили футбол, а Ира с чашкой чая угнездилась в кресле. Поначалу шутливо комментировала наш матч, но вскоре замолкла. Я обернулся – обессилевшая после полутора суток за городом жена спала, уронив голову на грудь. Волосы падали на лицо. Остановил игру, поправил ей волосы, подложил под голову подушку. Собрался набросить плед, но оказалось, что новое платье действительно теплое – кожа жены увлажнилась потом. Для уюта все-таки достал из комода свежую прохладную простыню, укрыл жену ею.

– Я чуть-чуть… – пробормотала сквозь сон Ирина. – Еще чуть-чуть, и встану, все сделаю…

Поцеловал ее в горячую щеку, вернулся к сыну.