13 мертвецов

Виталик тоже утомился. Уже к концу первой игры стал безостановочно ерзать и пискляво жаловаться, что игроки его не слушаются. Но остановиться, конечно, не захотел, затребовал продолжения. Худо-бедно сыграл следующий матч, а на третьем прямо посередине собственной атаки заснул. Горе-футболист, мой маленький видеогеймер. Я аккуратно перенес сына в его комнату. Уложив на кровать, стащил с ноги единственный носок, осторожно, стараясь не потревожить, снял майку. Когда начал стягивать шортики, Виталик задергался, захныкал. Приснилось что-то. Проверил резинку – не слишком тугая, оставил так. Накрыл сына одеялом, улыбаясь, проследил, как нервно дрожащее несколько секунд назад лицо застывает в блаженной маске сна. В дверях обернулся еще раз. Свет от фонарей неровно падал на кровать, покрывая и лицо сына, и одеяло неприятным мельтешением желтых и серых пятен, превращая красные щеки в землистые. Я вернулся в комнату, задернул шторы.

– Зубы почистили? – Ира делала вид, что проснулась, при этом оставалась в кресле, еще плотнее сворачиваясь в клубок.

– Какое там… Прямо на полу вырубился… Вы там, девушки, парня дрова рубить не заставляли, часом?

– С Верой? Она ножи, когда мы приезжаем, в самые верхние ящики прячет, чтобы маленький случайно не порезался… – Жена протяжно зевнула. – Устал просто… На воздухе… Слушай, подай мне плед, пожалуйста, а то зябко как-то…

– Может, в кроватку? Ты тоже не выглядишь слишком бодрой. Или хочешь, ужин погрею?

– Не, не хочу есть… – Ира, кутаясь в простыню, вылезла из кресла. – Знаешь, ты прав, пойду в спальню читать. Все-таки как на свежем воздухе устаешь!..

Проходя мимо меня, остановилась. Обняла. Просвечивая сквозь полупрозрачную простыню, платье создавало неожиданный эффект. Казалось, что я обнимаюсь с темным оплывающим на свету пятном. Очень горячим пятном.

– Давай я тебе молока с медом погрею? Вы там, на свежем воздухе, не только устали, мне кажется, а еще и простудились…

От молока Ирина упрямо отказалась. Заварил ей еще мяты, принес в спальню, а сам ушел в кабинет. Я не провел предыдущие тридцать часов на природе, мне в ранний вечер спать еще не хотелось. Вернулся к презентации. Затраты на покупку оборудования и его перенастройку мы должны отбить уже к началу следующего года, а значительное сокращение отходов, к тому же… Ожившая было квартира вновь застыла в тишине, лишь изредка нарушаемой неразборчивыми вскриками из комнаты Виталика. Искаженный сном и пространством голос сына казался хриплым и грубым. Возможно, ему снилось, что он строгий футбольный тренер.

«У Витали тридцать восемь плюс. Я тоже не очень. Возьми, как поедешь, что-то жаропонижающее. Люблю». Сообщение от жены настигло меня на совещании у Романенко, уже в самом конце, после и презентации, и обсуждения. Демократичный наш шеф не принуждал оставлять всю личную жизнь за воротами завода, требовал только, чтобы она не мешала. Я прочитал сообщение.

– Что-то серьезное, Андрей? Ты в лице переменился…

– Жена с сыном на выходные к свояченице ездили, Борис Георгиевич, и, похоже, простыли. Ничего страшного, но…

– Но неприятно, когда семья болеет, конечно. Нет ничего дороже семьи. Сам до сих пор просыпаюсь всякий раз, как моя Людмила во сне кашляет… – Шеф грузно поднялся, демонстрируя мне и всем остальным, что совещание официально завершено. – Ладно, орлы, всем спасибо. Андрей, передай своим от меня благодарность – за инициативу и проделанную работу. Будем над вашим проектом думать.

По дороге домой я завернул в супермаркет. Набрал каких-то таблеток, порошков. Хотел взять какой-нибудь тортик, побаловать «умирающих», но, вспомнив вчерашнее «Папа! Папа!» в исполнении Виталика, обошелся булочками с корицей. Их сын тоже любит. А Ирине взял коробку конфет и бутылку красного вина. Теперь главное – пронести конфеты контрабандой мимо сына. Он последний год полюбил, стоит мне зайти в дом, первым делом лезть в сумки. Взрослеет, инспектор.

Однако, вопреки обыкновению, Виталик меня не встречал. Вообще, в квартире было на удивление тихо, словно и не вернулись мои вчера вечером, остались гостить у Веры. И как-то необычно. Странно. Только разувшись, ощутив ногами влажную прохладу ковра, я понял. Порядок. Обычно к моему возвращению коридор завален солдатиками, машинками, резиновыми и плюшевыми зверятами, разного размера мячиками, майками и носками сына. Сейчас коридор был в таком же состоянии, что и утром. Пожалуй, учитывая, что влага ощущалась ногами все отчетливее, даже чище.

– Ир, ты что, с температурой влажную уборку устроила?

– Ну а что? – Жена протянула мне тапки. – Я приболела, и нам теперь в хлеву жить? Между прочим, мог бы и сам на выходных пропылесосить…

– Я пылесосил. – Переобуваясь, я пытался понять, в какой момент Ира появилась в коридоре. При выключенном свете ее платье сливалось с серыми в крапинку обоями.