142 страуса

— Она не первая. — Тетя Кристина вытерла нос смятым платком. — Скорее всего, у него и раньше были женщины, — усмехнулась она и совсем расклеилась. — Но мы с Ноем всегда мирились с помощью церкви. Это было единственное место… — Слезы снова потекли ручьем. — Что мне теперь делать?

Если девочки поразились, увидев, как я громлю комнату их дяди, то меня изумило, что тетя Кристина ушла от мужа. Она никогда даже не намекала на какие-то семейные неурядицы. Она вообще почти не говорила про Ноя, а если и упоминала его, то неизменно представляла с лучшей стороны. Я откинула ногой с пути сдувшийся баскетбольный мяч и обняла тетю.

Она наклонилась через свой огромный живот и положила голову мне на плечо.

— Извини, что приходится тебя обременять, — сказала тетя и содрогнулась от безмолвных рыданий. Она самозабвенно плакала и все же умудрялась при этом не издавать ни звука. Я подумала, как долго она оттачивала это искусство дома, чтобы не напугать девочек.

— Ты меня ничуть не обременяешь, — заверила я, крепче обнимая ее. Мне еще никогда не доводилось утешать тетю. Подобно бабушке Хелен, она всегда неколебимо стояла в центре любого хаоса, прочная, словно опорный столб цирка шапито. Тревожно было видеть, как она дала слабину.

— Что мне теперь делать? — повторила она. — Может, снять номер в гостинице?

Я позволила ей выплакаться в разгромленной комнате дяди Стива.

— Нельзя везти девочек в отель. — Я так и не сообщила тете о продаже ранчо, и сейчас язык не поворачивался заикнуться, что переезд ко мне был временным решением. — Оставайся пока здесь, а девочкам можем сказать, что вы приехали погостить.

— Нет, — ответила она, сдерживая слезы, и, шмыгнув носом, выпрямилась и вытерла ладонью глаза. — Нас слишком много. — Она смотрела на ковер.

— В самом деле, тетя Кристина, прекрати. — Я взяла ее руки в свои. — Бабушка Хелен убила бы меня, узнай она, что я выставила вас сегодня на улицу. Ты же сама понимаешь, что я права.

Тетя подняла на меня глаза, и я догадалась, что она надеется на мою настойчивость.

— Ну, если ты и правда не против…

— В доме полно места.

Она вытерла большим пальцем пятно с моей щеки. С лица я кровь смыла, но на руках остались бледные пятна. Тетя Кристина оглядела раскуроченную комнату:

— Что здесь случилось?

— Я просто… — Как же ей объяснить? — Дядя Стив украл деньги с бабушкиного счета, подделав чек. Я уверена, что он снова взялся за старое. — Мне показалось, что это оправдывает мое поведение.

Тетя Кристина тяжело вздохнула:

— Неутешительная новость.

— Я тут немного дала волю гневу.

Конечно, я должна была признаться в том, что стреляла в дядю Стива, но не могла набраться храбрости. Тете сейчас и так нелегко. Расскажу ей позже.

Снизу донеслись детские вопли.

— Что ты сказала девочкам про Ноя?

— Пока ничего. — Она пробралась по заваленному вещами полу и села на край кровати. — Они знают, что я зла на папу, и все. — Тетя положила руки на живот и далеко отвела плечи. — Скоро придется им объяснить, но сначала нужно обговорить детали с Ноем, чтобы я могла ответить на их вопросы.

Видимо, это была семейная черта — мы предпочитали сначала расставить все точки над «i», а уж потом сообщать окружающим о своих намерениях. Снизу донесся пронзительный крик. Мы обе посмотрели на дверь.

— Это мама, — пояснила я.

Тетя Кристина удивленно раскрыла рот:

— Лора здесь?

Планировка дома позволяла от входной двери сразу подняться по лестнице, поэтому тетя Кристина не встретилась со своей сестрой.

— Приехала на попутках и заявилась вчера посреди ночи, вдрызг пьяная.

— Боже милосердный, — произнесла тетя Кристина. Она чуть было не выругалась. В глазах, все еще красных от слез, загорелось любопытство. — Когда ты видела ее последний раз?

— Одиннадцать лет назад, — ответила я, — когда уехала от нее сюда.

Сама тетя Кристина не видела мою маму с тех пор, как та беременная уехала из дома.

— А тут еще я расплакалась у тебя на плече. Тебе, наверно, неловко в ее присутствии?

— Да нет, — сказала я, размышляя об этом. — Мы особо и не разговаривали. Она провела больше времени с Девоном, чем со мной.

Мы услышали снизу очередной окрик, на этот раз сердитый. Одна из девочек воскликнула:

— Перестаньте!

Тетя Кристина встала и направилась к двери.

— Пойду-ка я лучше вниз. Спасибо, что позволила нам остаться. Это не навсегда, обещаю.

— Я тоже скоро спущусь, — ответила я.

И потащилась в душ. Вода с меня лилась грязная, местами ржавого цвета. Глядя, как она течет по кремовой эмали ванны, я удивлялась, как дядя Стив дошел до жизни такой. Хотелось надеяться, что он оправится после ранения, но затем беспокойство сменилось негодованием. Он ведет себя как ребенок — закатывает истерику, когда не получает желаемое. Все, что произошло, — исключительно его вина. А теперь он где-то шатается, истекая кровью. Это чередование озабоченности и раздражения было хорошо мне знакомо: я одновременно волновалась о дяде и желала поколотить его, чтобы вправить мозги.

Я понежилась в струях воды, и мои мысли переключились на тетю Кристину.