Читаем 19 мифов о популярных героях. Самые известные прототипы в истории книг и сериалов полностью

В России накануне войны с Наполеоном объявилась некая Жанна де Гаше и даже получила российское подданство. О ней так писали в журнале «Русский архив»: «Старушка среднего роста, довольно стройная, в сером суконном рединготе. Седые волосы ее были покрыты черным беретом с перьями. Лицо приятное с живыми глазами. Многие перешептывались о ее странностях, намекали, что в ее судьбе есть что-то таинственное. Она это знала и молчала, не отрицая и не подтверждая догадок». Петербург полнился слухами о том, что это Жанна де Ламотт скрывается от правосудия и что в подвалах ее дома находятся несметные сокровища. Эти слухи дошли до Александра I, и он назначил аудиенцию таинственной графине. Неизвестно, о чем они говорили, только после этого разговора Жанна, покинув Петербург, переехала в Крым, где сняла домик на отшибе, на нынешней территории лагеря «Артек», где жила вдвоем с горничной-армянкой. В Крыму личность таинственной графини де Гаше обросла новыми легендами. Одна из них гласит, что та была ученицей Калиостро и незадолго до своей ссылки сообщила Александру I что-то настолько невероятное, что он вскоре оставил престол и ушел в отшельники. Другая – что в «Артеке» графиня возглавила шайку контрабандистов и скопила громадные богатства, которые перед смертью зарыла недалеко от своего домика. Когда в 1826 году графиня скончалась, верная горничная схоронила ее на армянском кладбище в поселке Старый Крым. Сейчас могила затерялась, но сохранилась фотография – на ней видны затейливый вензель из плохо различимых латинских букв и пустой овал, где обычно пишут фамилию и имя покойного. Сразу после смерти графини в Крым был направлен нарочный с требованием изъять из вещей покойной темно-синюю шкатулку. После длительных поисков шкатулка была найдена, но она была пуста. По словам служанки, графиня ночью накануне смерти жгла свои бумаги и рассматривала бриллианты. Кроме того, она оставила распоряжение не омывать ее тело, а похоронить в том, во что была одета. Однако волю покойной не выполнили и под надетой на голое тело кожаной жилеткой увидели латинскую букву V.

Третий реальный прототип всплывает в «Мемуарах графа де Рошфора» от сочинителя бульварной литературы Гасьена де Куртиль де Сандра. Именно из его сочинений взял Дюма самого д’Артаньяна и даже трёх мушкетеров. То есть был хорошо знаком с его творчеством. Именно там и всплывает история Шарлотты Бакстон, известной как Миледи: она была замужем за Рошфором! Вот только не за тем самым Рошфором, а за его отцом. Мать строившего козни мушкетерам графа Рошфора умерла сразу после его рождения, и тогда-то его отец женился снова. Некий священник порекомендовал ему красивую и благородную невесту, к тому же богатую наследницу, которая жила в монастыре. Девушку звали Мадлен де Комон, и она происходила из уважаемого семейства де ля Форс. В общем, очарованный юной прелестницей Рошфор-старший женился и первое время сходил с ума от юной жены, заваливая ее подарками: «Его счастье длилось примерно три недели, в течение которых он ласкал ее так часто, как этого не сделал бы со своей любовницей ни один из самых молодых и самых пылких мужчин. Он водил ее на балы, в театр, на прогулки, а когда ему приходилось иногда оставить ее на час или на два, он возвращался к ней с такой поспешностью, которая была просто непростительна для законного супруга». Ну а дальше произошло то, что случилось с графом де ла Фер. Граф Рошфор обнаружил у жены клеймо в виде цветка лилии. Вот только не на плече, а на спине… «В один миг к нему вернулось чувство реальности, и он воскликнул: “Бесчестная, вас следовало бы повесить, и, клянусь, если мне не отдадут должное, я собственными руками убью вас!”» Но для начала рассерженный муж обратился к адвокатам. Те достаточно быстро выяснили, что дама с клеймом – мошенница и на самом деле никакого отношения к благородному роду не имеет, а является дочкой обычного мельника. Брак был расторгнут, а отец Рошфора женился снова, и на этот раз удачно: у него один за одним рождались дети.

У каждого из этих прототипов есть свои очень уверенные сторонники и не менее уверенные противники. Сегодня, увы, точно сказать, кто на самом деле послужил источником вдохновения для «великого романиста», уже невозможно. Тем не менее эта яркая героиня волнует многих читателей и в этом, далеком от той эпохи XXI веке.

Как прототип Митрофанушки стал одним из самых блестящих ученых своего времени

«Не хочу учиться, хочу жениться» – эта фирменная Митрофанушкина фраза из комедии Фонивизина «Недоросль», наверное, одно из самых известных крылатых выражений в отечественной словесности. Митрофан Простаков – оболтус, живущий в деревне, который все время проводит в забавах и в шестнадцать лет еле-еле овладел грамотой. Складывается впечатление, что он так и проживет свою жизнь полным невеждой… Вот только это – заблуждение!

Перейти на страницу:

Все книги серии История и наука Рунета

Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи
Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи

XVIII век – самый загадочный и увлекательный период в истории России. Он раскрывает перед нами любопытнейшие и часто неожиданные страницы той славной эпохи, когда стираются грани между спектаклем и самой жизнью, когда все превращается в большой костюмированный бал с его интригами и дворцовыми тайнами. Прослеживаются судьбы целой плеяды героев былых времен, с именами громкими и совершенно забытыми ныне. При этом даже знакомые персонажи – Петр I, Франц Лефорт, Александр Меншиков, Екатерина I, Анна Иоанновна, Елизавета Петровна, Екатерина II, Иван Шувалов, Павел I – показаны как дерзкие законодатели новой моды и новой формы поведения. Петр Великий пытался ввести европейский образ жизни на русской земле. Но приживался он трудно: все выглядело подчас смешно и нелепо. Курьезные свадебные кортежи, которые везли молодую пару на верную смерть в ледяной дом, празднества, обставленные на шутовской манер, – все это отдавало варварством и жестокостью. Почему так происходило, читайте в книге историка и культуролога Льва Бердникова.

Лев Иосифович Бердников

Культурология
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света

Эта книга рассказывает о важнейшей, особенно в средневековую эпоху, категории – о Конце света, об ожидании Конца света. Главный герой этой книги, как и основной её образ, – Апокалипсис. Однако что такое Апокалипсис? Как он возник? Каковы его истоки? Почему образ тотального краха стал столь вездесущ и даже привлекателен? Что общего между Откровением Иоанна Богослова, картинами Иеронима Босха и зловещей деятельностью Ивана Грозного? Обращение к трём персонажам, остающимся знаковыми и ныне, позволяет увидеть эволюцию средневековой идеи фикс, одержимости представлением о Конце света. Читатель узнает о том, как Апокалипсис проявлял себя в изобразительном искусстве, архитектуре и непосредственном политическом действе.

Валерия Александровна Косякова , Валерия Косякова

Культурология / Прочее / Изобразительное искусство, фотография

Похожие книги

Лаборатория понятий. Перевод и языки политики в России XVIII века. Коллективная монография
Лаборатория понятий. Перевод и языки политики в России XVIII века. Коллективная монография

Изучение социокультурной истории перевода и переводческих практик открывает новые перспективы в исследовании интеллектуальных сфер прошлого. Как человек в разные эпохи осмыслял общество? Каким образом культуры взаимодействовали в процессе обмена идеями? Как формировались новые системы понятий и представлений, определявшие развитие русской культуры в Новое время? Цель настоящего издания — исследовать трансфер, адаптацию и рецепцию основных европейских политических идей в России XVIII века сквозь призму переводов общественно-политических текстов. Авторы рассматривают перевод как «лабораторию», где понятия обретали свое специфическое значение в конкретных социальных и исторических контекстах.Книга делится на три тематических блока, в которых изучаются перенос/перевод отдельных политических понятий («деспотизм», «государство», «общество», «народ», «нация» и др.); речевые практики осмысления политики («медицинский дискурс», «монархический язык»); принципы перевода отдельных основополагающих текстов и роль переводчиков в создании новой социально-политической терминологии.

Ингрид Ширле , Мария Александровна Петрова , Олег Владимирович Русаковский , Рива Арсеновна Евстифеева , Татьяна Владимировна Артемьева

Литературоведение