1905 год. Репетиция катастрофы

По некоторым оценкам, общее число жертв составит более десяти тысяч человек68.

Правительство считает необходимым, чтобы войска оставались в Санкт-Петербурге, но в Москве настаивают, чтобы в город было направлено подкрепление. В настоящее время в Москву перебрасывается Семеновский полк, и еще один полк, усиленный четырьмя артиллерийскими батареями, отправлен из Финляндии.

Декабрь 1905 г.

Что я увидел в Москве

Вчера вечером я сел в поезд Петербург-Москва. Было холодно, температура как минимум двадцать градусов ниже нуля. В столице все спокойно. Стараниями полиции были убраны трупы. Я имею в виду трупы рабочих одного завода, по которым был открыт огонь.

От трупов всегда одно беспокойство: их ведь надо хоронить.

От новостей, поступающих из Москвы, стынет кровь. В тот момент, когда мой московский корреспондент подробно описывал накал боев и карательные операции против тысяч рабочих Прохоровской и Шмитовской мануфактур, внезапно нарушилась телефонная связь. Говорят, это произошло по приказу свыше… Все частные телефонные разговоры с Москвой запрещены.

Что ж, придется самому ехать в Москву. Одна беда: вот уже три дня поезда на Москву идут только до Твери. Взорвана часть железнодорожного пути и разрушены семафоры. К счастью, отремонтировать все это можно быстро. В крайнем случае, двести верст от Твери до Москвы можно проехать в санях. По мне так нет ничего лучше, чем, закутавшись в теплый мех, ехать в сильный мороз в санях.

С поездом творится что-то неладное. Он то едет, то останавливается. Потом трогается, а через некоторое время подает назад. Возникает ощущение, что поезд буквально счастлив от того, что он до сих пор не сошел с рельсов, и чтобы продемонстрировать это, он движется то вперед, то назад. Господи, да если он даже сойдет с рельсов, то на такой скорости с ним ничего не случится. Пожалуй, лучше лечь спать. Я просыпался в половине третьего ночи, потом в половине четвертого, потом без четверти пять, и каждый раз оказывалось, что поезд стоит. Я подумал, что поезд движется только, когда я сплю, и решил еще поспать. На заре я проснулся, и оказалось, что поезд все еще стоит. Делать нечего, я оделся и вышел из вагона. На путях я обнаружил нескольких пассажиров и железнодорожного служащего. Они стояли и ждали… паровоз! Да-да, они отправили пешком человека в Тверь за локомотивом… Оказалось, что из-за необходимости поддержания минимальной скорости наш локомотив отказался ехать вообще. Но зато какая великолепная заря занималась в этот час над снежной пустыней! Неподалеку стояла крохотная деревянная изба. Вокруг нее сгрудились небольшие ели, похожие на рождественские. Снег, которым они были покрыты, напоминал сахарную глазурь. Окна избушки горели красным огнем в лучах восходящего солнца. А вокруг лежал снег, снег…

Мы стояли, уминали снег галошами и ждали, когда придет локомотив. Стояли мы долго, но, наконец, дождались. Прибежавший нам на помощь паровоз тяжело дышал, словно лошадь, разгоряченная от долгого бега, и выбрасывал клубы пара в белый от мороза утренний воздух.

Поезд прибыл на Николаевский вокзал. Я узнал, что на его захват были брошены основные силы повстанцев. Войска, верные адмиралу Дубасову69, успешно защитили его. Если бы повстанцам удалось захватить вокзал, подвоз в Москву подкрепления из Санкт-Петербурга стал бы невозможен. А надо сказать, что подавление восстания удалось именно благодаря подоспевшему подкреплению. Пока оно не оказалось в Москве, Дубасов проявлял полную беспомощность. Сломить сопротивление повстанцев смогли лишь гвардейские части. Дубасов потребовал, чтобы Дурново прислал ему гвардейцев, и по приказу Николая II в Москву направили Семеновский полк под командованием полковника Мина70, который к тому времени уже не раз доказал, что он умеет наводить порядок.

Напротив Николаевского вокзала расположен Казанский вокзал. Их разделяет огромная площадь. Ее и надо пересечь, чтобы проехать с севера России на юг. Революционеры удерживали юг в том смысле, что Казанский вокзал находился у них в руках. Именно оттуда они штурмовали Николаевский вокзал, превратившийся в неприступную крепость. Атакующие находились в шестидесяти метрах от защитников вокзала. Царские артиллеристы показали себя настоящими героями. Пушки были выставлены полукругом у ступеней вокзала и стреляли по неприятелю прямой наводкой. Сколько людей погибло за трое суток, пока длилась эта бойня? Этого мы никогда не узнаем!

Какой-то человек хватает меня за рукав и показывает пальцем на собачью будку. Вся она усеяна пулевыми отверстиями. Человек нагибается и зовет: «Цыган, Цыган!» Большущая черная собака высовывает добродушную печальную морду. Над правым глазом у нее кровоточит рана: в Цыгана попала пуля.

Солдаты рассеяли революционеров и разогнали жителей всех расположенных поблизости домов, но вытащить из будки Цыгана им не удалось. Пытались вытянуть его за цепь, но безуспешно. Цыган больше не желает видеть людей.