1905 год. Репетиция катастрофы

В конце Сергиевской улицы стоит большое светлое здание, построенное в стиле модерн. Двойная застекленная дверь подъезда, парадная цвета морской волны, мраморная лестница без перил. В большом камине горят поленья. К нему я и направляюсь. Швейцар, по виду бывший военный, с Георгиевским крестом на груди, преграждает мне путь к пышущему жаром камину. Чего изволите? Я к адмиралу Дубасову. Швейцар мне не перечит. Он просит мою визитную карточку, помогает снять шубу и галоши и, двинувшись по мраморной лестнице, исчезает. Я остаюсь в компании двух охранников. По виду они немые, но явно не слепые. Охранники, облаченные в черные пальто с воротниками из поддельного каракуля, внимательно осматривают меня со всех сторон. Ощущение такое, что они видят меня насквозь, вплоть до содержимого моих карманов. Один из них выходит на улицу, чтобы справиться обо мне у извозчика, а когда возвращается, начинает с очевидным беспокойством наблюдать, как я зажигаю сигарету. Появляется швейцар, позади него полковник в повседневном мундире. Полковник внимательно меня рассматривает, что-то говорит немым и уходит по лестнице наверх. Тут швейцар сообщает, что если я имею сообщить его превосходительству что-то чрезвычайно важное, тогда адмирал готов меня принять… через два часа. Говорю швейцару, что вернусь к одиннадцати часам (то, что я сообщу его превосходительству, не является чем-то срочным), и возвращаюсь к моим саням. Очевидно, что с этого момента я нахожусь под наблюдением… Не успел я выйти из подъезда, как немедленно возникли два других черных пальто с воротниками из поддельного каракуля… Все четверо немых оказались похожи друг на друга, как родные братья. Униформа у них одна и та же, и все они одинаково молчаливы. Слов люди в пальто не произносят, чтобы не лишиться таинственности, но зато у каждого на спине твердой рукой «главного начальника» выведено: тайная полиция. Это для того, чтобы они не потерялись.

Видеть их можно повсюду, и выглядят они довольно мило. Если эти люди и опасны, то только для тех, кому они служат.

Одиннадцать часов. Меня уже ожидают… Ждет меня… жандарм. Он тоже интересуется моей визитной карточкой и смотрит мне прямо в глаза, словно пытается загипнотизировать. Жандарм спрашивает, действительно ли я являюсь «тем самым» Гастоном Леру. Я отвечаю, что не пытаюсь притвориться этим персонажем, после чего мы поднимаемся на третий этаж. Меня приветствует уже знакомый полковник. Я приветствую его в ответ, и он приглашает меня в прихожую. Там уже находится какая-то дама. Мне ее не представляют, тем не менее я ей кланяюсь. Дама, похоже, «местная». Она буквально вьется вокруг меня. У нее русые волосы, стальной взгляд и мужской лоб. Одета она во все черное, на лице отпечаток ума и решительности, но в движениях сквозит беспокойство. Она приглядывает за мной…

В течение всего времени, что я находился в этом доме, дама находилась подле меня, даже когда я ее не замечал.

Что касается меня, то я был буквально восхищен ею, и не столько тем, что все, касающееся безопасности ее мужа, находилось у нее под контролем, сколько тем, что она с готовностью обрекла себя на такую жизнь. Можно относиться к действиям ее мужа, как к чему-то отвратительному, но нельзя не признать, что эта женщина по-настоящему отважна.

Из прихожей меня заводят в кабинет, где я оказываюсь лицом к лицу с одним из руководителей городской полиции. Он обращается ко мне по-французски. Полковник не знает ни слова по-французски, но он присутствует при разговоре с полицейским и не сводит с меня глаз. Внезапно открывается дверь. Госпожа Дубасова знаком показывает, что я могу войти. Маленькая гостиная. На диване сидит полицейский. Госпожа Дубасова произносит: «Проведите его в большую гостиную. Уже можно». Я остаюсь один в помещении большего размера. Подхожу к окну, из которого хорошо виден купол Таврического дворца. В нем должна заседать будущая Дума. Созерцая из окна адмирала Дубасова дворец, в котором разместится русское национальное собрание, начинаю чувствовать смятение. Дума?.. Но когда?.. И как?..

Обе двери в помещении остаются открытыми. Чувствую, как смотрят мне в спину. Замечаю, что в соседней комнате находятся два офицера. Внезапно одна из дверей полностью распахивается. Входит адмирал Дубасов.

Человек он сухой, роста среднего, лицо удлиненное с близко расположенными кровеносными сосудами. Он кажется очень худым, но не угловатым. Глаза у него серо-голубые и совсем не зверские. Я бы сказал, что его лицо лишено какого-либо выражения, а также признаков большого ума. В усах и шевелюре адмирала много седых волос, нос у него тонкий, подбородок невыразительный. Физиономист, глядя на него, только развел бы руками. Такой вот человек. Таков образ Московского Террора.

На нем повседневная адмиральская форма с Георгиевским крестом и орденом Святого Владимира на шее.

Он пожимает мне руку.

– Вы просили о встрече. Я к вашим услугам. Но я ненавижу давать интервью.