1905 год. Репетиция катастрофы

Расскажу еще об одном последствии забастовки, которое, впрочем, я не считаю забавным. Один жандармский капитан в Москве покончил с собой в вокзальном буфете. Он застрелился, предварительно написав короткую записку с таким текстом: «Ухожу из жизни, потому что проел слишком много государственных денег».

А вот еще несколько необычных историй.

В Москве революционер является к домовладельцу, снимает шапку и говорит:

– Сударь, позвольте взять из вашего сарая доски, они нам нужны для строительства баррикады.

Домовладелец отвечает:

– Добром ничего я вам не дам. Можете взять доски силой.

– За кого вы нас, сударь, принимаете? Оставьте свои доски себе!

Еще одна похожая история. Революционер приходит к даме и говорит:

– Мадам, будьте так добры, одолжите нам ваши металлические ворота. Нам они крайне необходимы.

– Мои ворота? Господи, да зачем они вам?

– Для баррикады. Я ведь революционер.

– Ах, так! Берите ворота, берите мои деньги, забирайте все! Только, пожалуйста, не губите моего мужа и детей!

– Мадам, я не прошу ничего лишнего. Прошу только ворота.

– Забирайте!

– Спасибо, мадам, прошу простить мою поспешность, но на подходе артиллерия.

Теперь о хулиганах. Их тут развелось невиданное количество. Вчера я оказался позади церкви Казанской Божией матери. Ко мне подошел хулиган, достал из-за пазухи шикарный кухонный нож и продемонстрировал его заточку и острие. Потом он сказал: «Даете рубль пятьдесят, и нож ваш». Я немедленно выдал деньги. А вы как думаете!..

Попадаются весьма галантные хулиганы. Один такой остановил девушку неподалеку от Царскосельского вокзала. Несчастная, сама не своя от ужаса, немедленно протянула ему кошелек, в котором было два рубля пятьдесят копеек. Хулиган забрал все деньги. И тут девушка заголосила:

– Господи, как же я сяду в поезд? Билет-то купить не на что!

– Сколько вам надо? – спросил хулиган.

– Шестьдесят копеек.

– Что же сразу не сказала!

Бандит оставил себе два рубля, вернул дрожащей барышне пятьдесят копеек, и еще десять копеек добавил от себя.

А еще попадаются такие хулиганы, которых, если бы их не было, стоило бы выдумать. Больно они хороши. Одна дама выходит из катка, что на Мойке. Откуда не возьмись, появляется хулиган и говорит: «Гони двадцать копеек!» У дамы от страха трясутся руки, она даже не может открыть кошелек. «Давай быстрее!..» Получив свои двадцать копеек, хулиган говорит даме: «А теперь целуй мне руку!»

Производятся бесчисленные аресты. Куда-то пропали все студенты. Похоже, все они в тюрьме. Студенток тоже арестовывают. Вчера одна из них необычным образом сумела отбиться от полиции. На глазах у пристава она засунула в свой корсаж две бомбы. Можете мне поверить, бить ее не стали. Впрочем, ласкать тоже, хоть и была она чертовски красива. Студентку вместе с ее бронзовой грудью просто отпустили на все четыре стороны.

Январь 1906 г.

Скоро Новый год

Я люблю заснеженный Петербург, его морозные зимы, легкий бег саней по широким проспектам, ширь застывшей Невы и унылый вид его дворцов. Когда смотришь на эти дворцы, кажется, что их печальные безжизненные фасады, обрамленные траурной белизной и увешанные ледяными сталактитами, оплакивают беды родной страны. Все официальные мероприятия и пышные церемонии остались в прошлом. Императорский дворец, которым гордится город, и кичатся цари, остался без хозяина. Он сразу покинул свой дворец, как только услышал залпы орудий на Васильевском острове, прозвучавшие, словно зловещий салют в его честь.

Времена настали тяжелые и какие-то непонятные. Однако жизнь продолжается. Стоит присмотреться к тому, что творится в эти предновогодние праздничные дни, и попытаться понять, что изменилось по сравнению с прежними временами. Официальных торжеств нет и в помине. На Неве не сооружают купель, и митрополит не ходит освящать невскую водичку, скрывшуюся под ледяным покровом. А как нынче поживают граждане? На их лицах что-то не видно праздничного выражения, приличествующего каждому благонамеренному русскому человеку в преддверии Нового года. А с каким настроением будем встречать Рождество?

Какой все-таки удивительный и неповторимый народ! Он такой терпеливый, что кажется беспечным, такой невозмутимый, что кажется смирившимся со своей судьбой. Потерпев поражение, он не чувствует себя ни подавленным, ни побежденным. Он полностью отдается радостям сегодняшнего дня, позабыв о вчерашней бойне, и не задумывается о возможности новых жертв.